– Мы ушли далеко от темы. Как вы объясните этот документ?

– Это мейл от другого клиента банка, и он просит меня в нем о вполне конкретных советах по своему проекту.

– А вы ему тоже советуете. Понятно. Вы, значит, помогаете ему в ущерб интересам банка.

– Почему в ущерб? Если банк и клиент лучше поймут друг друга, всем будет только польза: и банку, и клиенту, и проекту.

– И вы требуете за свои советы деньги?

– Это безосновательное и обвинительное предположение, прямое нарушение презумпции невиновности. Ни я, ни мои сотрудники никогда, повторяю, никогда ни с кого не требовали денег!

– Ну, не требовали, а просили. Хотя больше подходит слово «вымогали».

– Считаю это недопустимым. По правилам внутреннего расследования корпоративной этики я не могу пригласить сюда адвоката. Но, уверена, что если бы здесь был мой адвокат, он не допустил бы, чтобы вы меня допрашивали подобным образом.

– Значит, вы уже наняли адвоката? Вы считаете себя в чем-то виноватой?

– По-моему, вы оказываете на меня давление.

– На вас никто не оказывает давление, – в разговор вмешался сидящий с краю афроамериканец, насупленный до предела и просто-таки сверливший Варю глазами. – Мы просто ждем от вас внятных объяснений своих поступков, а вы все время путаетесь в показаниях. У вас есть счета в Швейцарии?

– У меня нет счетов в Швейцарии, но у меня есть компания, зарегистрированная в белом офшоре, где полностью раскрывается информация о бенефициарах, и я бенефициар этой компании. У компании открыт счет в банке в Цюрихе.

– А почему вы не сообщили в Департамент комплайенса банка, что у вас есть эта компания?

– Потому что в этой компании собраны проекты моей семьи, моего сына, мои собственные, которыми я занималась до прихода в банк. Доходы же от этих проектов я построчно раскрывала ежегодно и правдиво.

– Но саму компанию-то вы не раскрыли.

– Возможно, это была моя ошибка. Но формуляры раскрытия спрашивают о доходах вне банка, о взятых кредитах, об активах, о ценных бумагах. И на все эти вопросы я ежегодно отвечала. Вот про кредиты – два ипотечных кредита в банке... и... вот про активы – дом в Вашингтоне, квартира в Москве, вот про доходы – арендная плата от сдачи московской квартиры, вот расходы – ремонт вашингтонского дома, вот...

– А откуда у вас столько денег?

– Я не из детского сада сюда пришла и не с университетской скамьи. И даже не с госслужбы. Я много лет работала в бизнесе на высоких должностях с большими окладами и бонусами. Я их вкладывала во что-то. Арендная плата за мою квартиру в Москве за последние пять лет выросла в полтора раза. Но это моя частная жизнь, к банку это не относится. Ваше расследование – о нарушениях Правил банка. Между тем уже два часа вы не говорите мне, в чем именно могло бы состоять мое нарушение.

– Мы вам сформулировали это в первом же предложении. Не надо делать вид, что вы ничего не понимаете. За что вы платили деньги вашим сотрудникам?

– Я не платила моим сотрудникам денег.

– Интересно. Как тогда вы объясните этот перевод, который вы сделали со своего швейцарского счета своему помощнику?

– Мой помощник, который уволился год назад, перед отъездом в Москву собрался купить там квартиру и попросил меня одолжить ему на полгода часть денег.

– Вы же только что сказали, что не платили сотрудникам деньги. А когда мы вам предъявили доказательство обратного, начинаете вилять. Теперь говорите, что одолжили ему деньги.

– Повторяю, что не платила моим сотрудникам денег. Одолжить деньги, которые тебе человек потом вернет, и платить деньги – это разные вещи.

– А чем вы докажете, что он вам эти деньги вернул?