Как там говорили прежде? «Душа уходит в стопы?» А какой у лейтенанта будничный вид. Ничего злодейского, демонического в облике – ничем не примечательное лицо, аккуратная стрижка, псевдоскаф серый с черным. Светящаяся голограмма на плече.

– Лейтенант, – обратился префект к безопаснику нарочито официально, – Адриан Гор поселится у меня в доме, будет посещать лицей вместе с Натали. Но проследи, чтобы с полуночи до шести утра двери его бокса не открывались.

Слорр держался так, будто не подозревал, чем занимается его лейтенант.

Или это просто умение отрешаться от неудобной инфы? Или осознание неизбежного, ведь власть всегда отягчена злом.

Кошмар сложил ладони на восточный манер, изобразил что-то вроде шутливого поклона и направился к выходу. Уже у двери обернулся:

– Тихого вечера, барон.

Ли положил ему руку на плечо, и они вышли.

Слорр вызвал вновь те два листа досье, которое просматривал перед приходом гостя, и перечитал заново. Префект всегда настороженно относился к третичникам. Во многом они были для него загадкой. Они приняли полет как данность, как на Старой Земле воспринимали смену времен года. Их истинной страстью стали донаты – и как можно больше. Уже в четырнадцать многие гребли их десятками тысяч, тогда как для большинства из второго поколения получить сотню было великим счастьем. Шестнадцатилетние – они на многое способны. Год назад все палубы охватила истерия: Сеть полнилась сообщениями о том, что уровень кислорода в помещениях ниже нормы. Началась паника, людям стало казаться, что они задыхаются. Установленным повсюду приборам не верили, передавая друг другу, что отрегулированная техника врет. И почти сразу же в Сети стали предлагать баллоны с кислородом по тысяче донатов за штуку. Люди покупали и верили, что им доставляют сжиженный кислород. На самом деле в баллоны был закачан самый обычный воздух, по составу точно такой же, каким были наполнены помещения корабля. Через неделю афериста схватили. Но за эту неделю он сумел сделаться миллионером. Этот, конечно, слишком уж зарвался. Но такие новые «продавцы воздуха» помельче появлялись среди третичников чуть ли не каждый день.

Слорр помедлил и включил вызов на планшете.

Лил явилась на зов. Как была, в домашнем: серое трико, поверх – туника в мелкую поперечную полоску.

– Вообще-то я планировала бай-бай, а не обсуждать с тобой психологические тесты, – заявила она насмешливо.

«Только маска», – напомнил себе Слорр.

Для него она навсегда женщина, стоящая в боксе, привалившись спиной к стене. Она будто в глубокой яме, в черном колодце, в глазах боль, безмолвный крик, призыв о помощи.

«Анни в медицинском блоке. Опухоль мозга». – Она смотрит на него как будто издалека, из другой части корабля или из другой вселенной – и он знает, что ничем не может ей помочь, и чувствует себя виноватым, беспомощным и не ведает что сказать. Потому что в пропасть, из которой смотрит на него Лил, слова не доходят.

Еще через месяц, после того как обезображенное болезнью тело Анни отправили в утилизатор, Лил исчезла. Рассказывали, что ее видели в «Черном квадрате» – почерневшую, с запавшими глазами и запекшимся ртом, готовую к смерти. Но смерть не пришла, а Лил вернулась спустя три месяца – сильно исхудавшая, но какая-то странно веселая, порхающая, полная новых идей, с яростной энергией готовая воплощать креативные проекты.

Только об Анни она больше никогда не говорила.

– Мне нужно обсудить с тобой один вопрос, – Слорр дружелюбно улыбнулся.

– Только один? – Она уселась в кресло, погладила подлокотники, как будто считывала инфу. Или в самом деле считывала? Надо будет проверить кресло.