Компромат нашёлся. Эмма на один день все поделки ребят взяла домой, чтобы показать своим родным какие у неё дети. Через день, когда она принесла всё обратно, в учительской уже красовался приказ об объявлении ей выговора. За то, что она такая-сякая поделки конкурсные у детей взяла, себе присвоила, домой в личное пользование отнесла. Конечно, всё это было неправда и можно было разобраться сразу, но приказ своё дело сделал. Эмме стало плохо в учительской. Вызвали скорую. Инфаркт. В больнице вроде откачали. Через десять дней разрешили посещения. Были зимние школьные каникулы. Завалились всем классом. «Пупок» со звеньевыми пошёл в приёмную на встречу, а остальные под окнами встали на улице.

Эмма вышла в коридор тихая похудевшая, бледная. Подошла к окну, увидела ребят на улице, улыбнулась, слабо помахала рукой.

– Эмма Дмитриевна, мы по вас скучаем. Приходите скорее! – сказал Михаил.

– Нет, милый Миша, я уже никуда не приду, – грустно ответила Эмма. – Ты уже взрослый и меня

поймёшь. Сердце моё дало трещину. Будет операция. После неё выживают не многие. Я не выживу, это я точно знаю. Делаю операцию просто для родных. Для их надежды. Когда меня не станет, передай классу, что я не умерла, а просто переехала в новую квартиру этажом выше. И буду за вами наблюдать сверху. Не вздумайте плохо себя вести. Закончите восьмой класс – поступайте в училища и техникумы. Вы у меня все умненькие. Профессии получите, образование среднее. И всё у вас будет хорошо.

– А откуда вы знаете, что не умрёте? Кто вам сказал?

– Господь мне, Мишенька, об этом сказал.

– А кто это? – спросил звеньевой Сережа.

– Это, Серёжа, самый главный на свете. Даю тебе задание – всё про Него узнать.

– А Он точно вас на небо возьмёт? – задал вопрос Миша.

– Точно, Миша. Господь своих не бросает. На третий день после смерти он мне будет новую мою квартиру наверху показывать.

– Не верю! – замотал головой Серёжа.

– А я вам весточку с неба на третий деньпришлю.

– Какую? – вырвалось у Сережи.

– Ну, чтобы всем понятно было. Помнишь у нас в классе не разбиваемый графин?

– Помню.

– Вот если он треснет, то значит, всё нормально, я вселилась. А теперь идите, а то ребята замёрзнут, а мне к операции готовиться надо.

Эмма пошла медленно. «Неужели я больше её никогда не увижу» – подумал Миша и слёзы стали наливаться у него в глазах. В этот момент Эмма обернулась и сказала:

– И не вздумайте плакать обо мне. Помните, я не умру. И всегда буду с вами, – и, помолчав, немного добавила, – пока вы помните обо мне. Ваша память – это ваша учёба. Станьте людьми, и я буду рада.

На улице Миша рассказал всё ребятам. Слово в слово. Половина народу ничего не поняла, и грустные ребята разошлись. Эммы не стало в последний день каникул в субботу. В понедельник 8 «Д» пришёл в школу и в полном составе сидел в классе Эммы Дмитриевны для знакомства с новым классным руководителем. Со звонком в класс вошли завуч и новая «классная». Завуч долго говорила про учёбу, выпуск. Потом представляла новенькую учительницу. Потом зашёл директор и стал говорить, что надо настроиться на учёбу и что не надо грустить об умершей. И вдруг на этих словах о грусти на окне раздался сильный щелчок – это треснул графин. Все замерли. Первым очнулся Мишка. Он посмотрел на графин, потом на директора и сказал:

– А никто и не грустит. Зачем грустить, если ни-кто не умирал.

Потом обернулся к ребятам и шёпотом проговорил:

– Сегодня третий день! Эмма жива! Это знак!

Ребята загалдели, встали из-за парт, подбежали к графину. Директор с завучем бегали по классу и успокаивали ребят, пытаясь посадить их на место. Наконец класс сел по местам. Но что-то изменилось в классе. Директор не понимал, у них классная руководительница умерла, а они сидят, улыбаются. А класс понял, что смерти нет! И что в школе с этого дня на тридцать атеистов стало меньше и у них по жизни теперь всё будет хорошо. Господь своих не бросает.