Несколько камней, падающих с потолка, разбились о мостовую, оцарапав мою кожу шрапнелью мелких осколков. Ещё один, зацепивший по касательной, рассёк скулу. Но всё это было мелочью по сравнению с тем, что могло ожидать меня в будущем.

В языках пламени из портала появилась гигантская лапа и, зацепившись за край, через мгновенье сорвалась, забрав с собой кусок пола. Пролом расширялся не просто так, что-то массивное, покрытое каменной чешуёй и обладающее лапой, с моё туловище размером, пыталось проникнуть в нашу реальность. От этих попыток содрогался пол, а весь туннель грозил обрушиться, поубивав и местных жителей, и нас с магом.

Отступая, я очень скоро поравнялся с кудесником. Он стоял широко расставив ноги, в одной руке удерживал жезл, а в другой – горсть светящейся изумрудным цветом пыли. Пол под нашими ногами продолжал содрогаться, руки мага мелькали, вырисовывая сложный рисунок, видимый даже без помощи ИскИна, ибо изумрудная пыль зависала в воздухе, повторяя жесты чародея.

Поравнявшись с ним, я увидел Соню, что выбралась из укрытия и, пошатываясь, шла в нашу сторону. Я хотел попробовать остановить её криком, но осекся, поняв, что уговоры бессмысленны.

Здесь, в небольшом удалении от портала в ад, я вдруг осознал, что мы всё ещё живы лишь благодаря кудеснику. Это благодаря его магии вся подгорная улица ещё не рухнула в тартарары. Трещины схлопывались, раны на стенах зарастали, камни, вывернутые из мостовой, стремились встать на место.

Маг играл с самим временем, оборачивая его вспять.

За месяц до первого снега…

Малиша, зверолюдка из дома Мягкой лапы, замерла, внимательно вслушиваясь в звенящую тишину подземных улиц. Сегодня она была осторожна – расхищение могил не то, чем можно похвастать перед горцами.

Тот факт, что она пробралась в один из фамильных склепов без дозволения семьи, к которой принадлежали захороненные, тянул на отсечение руки как минимум. А как максимум, если её поймают и найдут серебряные чаши, украденные там же, за это грозит смертная казнь или дорогущий выкуп.

Горцы трепетно относятся к своим предкам. Даже то, что усопшие поднялись в своих склепах, превратившись в нежить, не стало поводом для массовых чисток. Их просто заперли, запретив кому бы то ни было пробираться в туннели Плача.

Запечатав врата в погребальный ярус особыми рунами и наладив патрулирование в ближайших территориях подгорного города, горцы обезопасили себя от удара изнутри. Вот только Малиша являлась очень ловкой и гибкой воровкой. Она уже трижды без труда проникала на ту сторону барьера, попросту протискиваясь в узкий вентиляционный лаз и нисколько не боясь магии, призванной защищать живых.

Стражам горного народа даже в голову не приходило осматривать старые вентиляционные шахты. Слишком узкие, чтобы в них пролез взрослый мужчина и ведущие в брошенные, уже неиспользуемые ярусы подгорного города, эти проходы стали настоящей находкой для осторожной кошки, находящей расхищение могил и прятки со смертью приятным развлечением.

Каменные саркофаги, в которых горцы хоронили своих мёртвых, были надёжной клеткой для низшей нежити. Ожившие трупы останутся безмолвными узниками до того мига, пока их могилы не будут разрушены. Окружённые заупокойными дарами, украшениями, кубками, посудой из драгоценных металлов и оружием, могильники подгорного города были притягательной добычей для любого отчаянного вора.

Другое дело, что помимо низшей нежити в глубине туннелей Плача пряталось зло, которое было не сдержать каменными крышками саркофагов.

С каждым новым рейдом, Малиша замечала всё больше изменений в погребальном ярусе. Что-то таилось во тьме и медленно наращивало силу. Старые рунные печати на некоторых склепах были сорваны, хотя молодая кошка готова была поклясться, что ещё месяц назад они были на месте. Она даже заглянула в один из подобных склепов, но нашла лишь разбитые саркофаги. Словно в туннелях объявился вор, который предпочитал серебру или злату – мёртвых горцев.