Все бы ничего, и в жизни бывает всякое, поэтому я перестал давно чему либо удивляться, но Пупс пошла дальше. Вместо того, чтобы сказать мне спасибо, Елена Анатольевна коршуном накинулась на меня в драку. Вот конкретно этого, я признаться честно, совсем не ожидал. Удивительно у девчонки форма выражения «спасибо».

– Что вы делаете, зачем вы его ударили?! – завизжала она лупася по мне своими маленькими кулачками – удары прилетали в грудь.

– Успокойтесь! – теперь уже я отступил назад, совершенно растерянный от происходящего, влез на свою голову.

Вот козявка несносная, я значит только что уберег девчонку от неприятных последствий, которыми могли закончиться выяснения отношений с ее хахалем. А она бочку на меня катит, и дерётся, как будто это я в произошедшем виноват. Ещё так больно лупит своими маленькими кулачками, как будто удар поставлен.

– Успокойтесь кому говорю, – предпринял новую попытку я, хватая комсомолку за плечи и пытаясь ее отрезвить. – Елена Анатольевна, вообще-то я вас только что спас! Зачем вы меня бьете?

– Вы чуть его не убили! – Ленка Пупс как будто бы меня не слышала. – Вы… вы вырубили его!

– Ну подумаешь вырубил, сейчас полежит, о смысле жизни подумает и встанет.

Пока я пытался ее угомонить, в себя начал приходить мажор. Он медленно поднялся, пошатываясь, несколько секунд славливал, что происходит, переводя взгляд то на меня, то на Елену Анатольевну. Со стороны выглядело так, как будто я ее обнимаю за талию и притягиваю к себе. Ну так то оно по сути и было, это единственный возможный способ Ленку угомонить. Но мажорчик судя по всему расценил ситуацию по своему, как будто комсомолка сама ко мне прижимается и ей это нравится.

– Ах ты шалава….

Он развернулся и пошел неуверенной походкой к своей девятке. Все еще нетвердыми руками открыл багажник и начал там ковыряться. Я сразу смекнул, что дело пахнет керосином. Полез туда товарищ не просто так, он ищет в багажнике что-нибудь этакое, чем мне можно будет ненароком голову в отместку проломить. По его виду и угрозам, которые он шипел сквозь стиснутые зубы, мне стало понятно, что настроен он решительно, на словах уж точно пасть порвет и моргало выколет. И теперь он хочет мне отомстить не только за нанесенный удар, но и за то, что его девка (в его понимании и видении), ко мне жмется всеми возможными выпуклыми частями тела. Кстати, так сложилось, что она продолжала делать это и сейчас – я не спешил отпускать Ленку, давая ей возможность остыть, а она сопротивлялась. Не хотело, чтобы чтобы когда я ее отпустил, она снова полезла в драку.

Продолжая защищаться от Пупса, я одним глазом поглядывал на товарища мажора. Да, он до сих пор нетвердо держался на ногах, но настроен он крайне агрессивно, поэтому глаз да глаз.

– Убью нахер обоих, – он, наконец, вытащил из багажника то, что так долго искал – увесистую металлическую монтировку.

Пошатываясь, как будто выпил лишнего, он двинулся на меня, всерьез рассчитывая мне своей монтировкой проломить голову. Ну и Ленки, ввалить то он грозился нас обоих. Выглядело все это жутковато – тип с монтировкой в сгущающихся сумерках, но по факту я понимал, что никакой серьезно опасности мажорчик не представляет. Нокдаун сказывался на его скорости, мышлении и реакции и ему требовалось время на восстановление. Однако ситуация развивалась через чур динамично, и времени на восстановление у него не было.

Мне не понадобилось отодвигать Пупса от себя, она сама отскочила, словно ошпаренная. Увидела, что ее хахаль схватился за монтировку и не прочь пустить ее в ход. Понятное дело, девчонка снова перепугалась. Отскочив от меня замерла, схватилась руками за волосы и качала из стороны в сторону головой – понимает, что дальше должно произойти что-то нехорошее. Я тоже понимал, видя, что у товарища мажора снесло крышу. Поэтому огляделся, ища что бы такое тоже взять, не на голых же руках против монтировки идти. Правда, с тем, чтобы вооружиться – облом вышел. Ничего подходящего у ворот лагеря не нашлось. Оно и понятно, что тут возьмёшь, если мы находимся в роще. Нет бы камушек какой или палка, но и их нет!