Кивнув, я запрыгнула в салон и автоматом пошла к дальнему от дверей месту.

Помимо передних сидений оставалось лишь одно свободное: в самом конце, рядом с Култи. Замечательно. Култи и сетка футбольных мячей. Просто фантастика.

С трудом подавив стон и даже не закатив глаза, что точно было бы лишним, я с напускным спокойствием прошла в конец салона и села рядом с ним. Нога к ноге.

Я справлюсь. Я взрослая женщина. Я буду держать себя в руках.

Вчера после работы я долго внушала себе, что я взрослый человек и могу отбросить гордость, чтобы последовать совету отца. Просто ли это? Нет, не особо. Но нужно хоть попытаться. Забыть, что этот придурок считает меня бессовестной стукачкой, забыть о личных обидах и хотя бы попытаться отнестись к нему по-человечески.

Мысленно никто не помешает мне называть его мудаком.

Поэтому, глубоко вздохнув, я сказала себе: «Терпение. Терпение, Сэл». На зло нужно отвечать добром. Я выше этого. Точно.

Точно?

Положив сумку на колени, я посмотрела, как последние люди заходят в автобус. Как только поднялся гвалт, я собралась с духом, натянула взрослые носочки и прошептала, будто никто не угрожал лишить меня карьеры и не оскорблял моего отца:

– Может, мир?

Удивительно, но он даже ответил.

– Что ты сказала? – так же тихо переспросил он.

Он со мной разговаривал. Со мной!

Так. Он какает.

Отлично.

– Может, мир? – Я смотрела вперед и старалась лишний раз не шевелить губами, чтобы никто случайно не заметил, что я разговариваю с Королем. – Мне надоело враждовать. Я не люблю драму и не хочу, чтобы ты вечно на меня зыркал, а то нас рано или поздно заметят. Я не собираюсь болтать сам-знаешь-о-чем. Обещаю. – Я чуть не сказала «клянусь», но вовремя сдержалась. – Правда. Даже если ты окончательно меня выбесишь, это твое личное дело. Если бы я хотела тебе поднасрать, то наделала бы фотографий и сразу их продала, тебе не кажется?

Тишина. Я продолжила.

– Ты назвал моего брата кретином и обидел отца – это я переживу, ладно. Но если ты думаешь, что я извинюсь за то, что сказала Гарднеру, то не надейся. Сам понимаешь. Ты не помогал команде и только грубил, и это не шло нам на пользу. Если тебе будет легче, про тебя как человека я ничего плохого не говорила… – Хотя хотела. – Но мне не нравится перспектива весь сезон неловко ходить вокруг тебя кругами. Так что предлагаю снова сделать вид, будто мы друг друга не знаем. Как тебе такая идея? – спросила я наконец.

Разумное же решение, правда?

По крайней мере, мне так казалось.

Он не ответил. Прошла минута, и молчание затянулось.

Я моргнула, глядя вперед, а потом очень медленно, как одержимая кукла из фильма ужасов, повернулась к Култи.

Он смотрел прямо на меня, не сводя янтарных глаз с моего лица, будто сто лет никого другого не видел, и я… не знала, как на это реагировать. Поэтому уставилась в ответ, глядя прямо в глаза; даже не на ямочку на подбородке или шрам на правой брови, оставшийся от удара локтем, который прилетел ему в лицо во время восьмого сезона Лиги Европы.

Все так же не сводя глаз, я осторожно добавила:

– Я сейчас очень стараюсь.

Он продолжал пялиться.

Но я никогда не сдавалась и сейчас тоже не собиралась.