Член трется об лобок через ткань, словно просится внутрь, жаждет забраться в мою узкую пещерку. И я, уже в эротичной дреме, только раздвигаю ноги шире, со стыдом понимая, что готова на все.

— Да, да, возьми меня…

Но разве мы живем в сказке? Разве может мужчина, которого я обнимаю, быть идеальным? Нет, он обычный мужлан, который произносит слова, испортив волшебство момента:

— Час секса заменяет десять километров бега.

Огонь внутри резко тухнет, а судя по его взгляду, он того и добивался. Хотел остановить это безумие, способное оставить от нас кучку пепла и разбудить малыша.

— Не обижайся, голубка, но трахаться в кухне твоего мужика я не буду. Пойдем ко мне.

— Уйдите, — говорю голосом, судя по всему, способным заморозить и Везувий. Артем вскидывает брови и усмехается, а потом говорит так цинично, что меня пробирает дрожь стыда и желания:

— В общем, смотри, голубка, ты прокололась и твои хотелки видно и без снайперской винтовки, — говорит без обычной усмешки, каким-то таким властным тоном, что меня начинает трясти. и я не успеваю возразить, как его рука резким движением накрывает мои трусики и вжимает их в киску, пропитывая терпкой влагой.

Возмущенно вскрикиваю, пытаюсь убрать руку, но это, как сдвинуть с места вагон.

— Я в городе три месяца, и у тебя есть уникальная возможность воспользоваться моим членом по прямому назначению и стать, как вы там эту хрень называете... Фитобляшкой…

— Хамло! — шиплю в красивое, волевое арийского типа лицо и замахиваюсь, но тут же оказываюсь прижатой животом к столешнице, а в зад упирается член таких размеров, о которых принято говорить шепотом и с предыханием.

Огромный короче.

— Не елозь, пока я просто тебе не вставил, и дослушай.

— Отпустите… — хриплю чувствуя, как волна возбуждения уже накрывает с головой, заставляя захлебываться собственным рваным дыханием.

— Днем я дома, и твои тренировки в зале можно прекрасно заменить на любую плоскую поверхность в моей квартире.

— Ни за что…

— Я вынуждать не буду, дело, как говорится. твое, — говорит он вроде бы безразлично, но пальцы на трусиках вдруг приходят в движение и начинают по кругу ласкать розовую плоть между ног, от чего в глазах плывут круги. Поджимаю губы, лежа щекой на глянцевом столе, чтобы не издать стон и не показать нахалу свое окончательное падение в порочную агонию.

— Поверь мне, голубка, ты ничего не потеряешь.

— Зачем это тебе? — спрашиваю, понимая. что одна только его рука может сломить все мое сопротивление. А если это будет язык? А если это будет член?!

— Все банально. Ты живешь рядом, тебе нужно схуднуть, мне нужна красивая баба. Да нам сами небеса благоволят трахаться, как кроликам по несколько раз в день. А еще у меня на тебя стоит так, что принимающим виагру такое и не снилось.

Обалдеть… Серьезно?

Представляю его голым — плечи, кубики пресса, бледная упругая задница и вжимаюсь в пах сильнее, пока его пальцы начинают активнее тереть у меня между ног.

Он прикусывает мне шею, что-то шепчет, но. из-за шума в голове и приближающегося экстаза, ничего не слышу. Зато хорошо слышу звонок в дверь, полностью разрушивший момент удовольствия.

***

Артем

***

— Классика? Любовник, муж? — насмешливо интересуюсь. Думаю, что было бы интересно посмотреть, как голубка поведет себя в экстренной ситуации.

— Вы всегда звоните к себе домой? — возвращает она ухмылку и бьет кулачком в грудь. — Да отпустите меня уже, пока этот звон не разбудил Тёмку.

Отпускаю, и пока она разговаривает с кем-то со скрипучим голосом, рассматриваю современную темную кухню и приятные голубые шторки. Здесь неплохо, чисто, свежо, но не хватает чего-то в воздухе, что, например, всегда было у родителей.