«И он привстал, от хромоты страдая,

Разбитое железо волоча,

На раненую ногу припадая.

Вот здесь он, всё ломая, как таран,

Кругами полз по собственному следу

И рухнул, обессилевший от ран…

…

Солдаты, отодрав с земли,

Того, другого унесли,

Локтями молча тыча,

В его кричащий рот!»

Ник уже не кричал, да и не ассоциировал себя с тем солдатом, его вообще расстреляли в конце стихотворения. Может тогда ему казалось это не таким уж и плохим выходом. Он позволил оттащить себя в сторону, повиснув на руках, кого-то из персонала. Ник думал, что противное ощущение, испытываемое накануне, было предвестником этих событий, и, наверное, хорошо, что сейчас это закончилось. Казалось, что всё пройдет, когда он откроет глаза, вот только они не открывались, ох, как же он ошибался.

ГЛАВА 2. СЕЙЧАС.

«ЗАБРОШЕННЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ»

« В порванных джинсах, зелёных соплях,

Умывшись, стекавшей кровавой слезою.

Он через удары взрослел на глазах,

И падших врагов оставлял за спиною.

Порою, споткнувшись и рухнуть возможно,

Стесать себе руки, увязнувшим в грязи.

И будет подняться тогда очень сложно,

Чтоб из людей снова выбиться в князи. »

Это был даже не сон – воспоминание. В последнее время оно приходило к нему тем чаще, чем Ник пытался от него убежать, забываясь на дне бутылки спиртного, или объедаясь бессчётными обезболивающими, каждое из которых действовало все слабее, продолжая добивать и без того выживающую печень. Иногда он засыпал прямо в кресле или на диване, уставившись в пустоту, порой до рези в глазах затирал голубой экран телевизора с бесконечными спортивными трансляциями. Ник вырубался в коридоре, если не мог доползти до кровати, или просто терял сознания на пути к белым простыням, подушкам и одеялу, от умопомрачительной смеси алкоголя и таблеток. Тогда-то этот сон его и настигал. Воспоминание врывалось в его сознание каждый раз, стоило ему закрыть глаза, словно навязчивая картинка, отпечатанная на внутренней стороне его век.

…

Нику было почти шесть, когда Майкл Джордан, вернувшись в баскетбол, шёл за своим четвёртым титулом. Он был ещё слишком мал, и мама редко брала его с собой на тренировки, а отец категорически запрещал смотреть финальную серию, которую впервые транслировали в прямом эфире по отечественным каналам. Но уже тогда для Ника это было слабым препятствием. По ночам он пробирался в родительскую комнату, их старой двухкомнатной квартиры, которая одновременно служила и гостиной, а по вечерам спальней. Разворачивал дефицитный на то время, цветной импортный телевизор в сторону, что бы свечением экрана не разбудить старших, выключал звук и смотрел. Ник любовался игрой Его Воздушества, жадно впитывая каждое движение и финт. Он восхищался атмосферой, которую великий баскетболист создавал на площадке, будто умелый престидижитатор, вытаскивающий очередной козырной туз из своего рукава. Джордан подчинял себе партнёров, как однополярные магниты они обтекали его, подстраиваясь под его движение, беспрекословно передавая ему отрицательно заряженный мяч. И тот идеально ложился в его руку, словно подогнанные сочленения безукоризненного механизма, являясь продолжением друг друга. Восторгу Ника не было предела, наверное, поэтому, всегда просыпавшаяся от непонятных шорохов мама, видя всепоглощающее счастье на лице ребёнка, переворачивалась на другой бок, блаженно засыпая. Со временем смирился и папа.

Именно в тот год Ник уговорил маму, наконец, взять его с собой на тренировку. Она работала детским тренером при профессиональном клубе, набирала перспективных малышей, обучала основам техники ведения, броска, защиты, прививала стойкие моральные принципы и – передавала дальше, когда ученики «перерастали» учительницу. Только спустя годы Ник понял, насколько его мама была талантливым специалистом, возможно, стала бы даже величайшим из всех, с кем ему приходилось работать. Если бы не амбиции, точнее их отсутствие. Ещё точнее – неуверенность в способности их реализовать. Он и она это прекрасно понимали, и довольно часто обсуждали, позже, когда Ник стал постарше, и научился ведению без зрительного контроля. Мама не любила конфликтовать, была слишком воспитана для кулуарных разговоров, прямолинейна до жестокости и терпеть не могла прогибаться перед начальством. Она была добросовестным, честным, прекрасным работником, только такие редко когда забирались высоко вверх по карьерной лестнице. Ник считал её тренером от Бога, и не из-за кровного родства, жаль, что у неё так поздно получилось в это поверить. Но в тот год он впервые пошёл с ней на тренировку.