Наш средне-русский новолетный цикл опознаю по «готовности-впрок"и «близ-есть-при-дверех».

А здесь зеленые плоды, которым еще зреть и зреть, сушь и жар.

Но вдруг в вечер черырнадцатого расцвели колючки на пустыре, накатило облако на Тахталы, заволокло будто паранжой, оставив только огненный глаз, ближе к вершине.

Особым гласом гогочут гуси. Запели птицы, до сего дня помалкивающие.

Новолетие пишется и здесь, только другими письменами.

Читаю… и чту новый абрис.

И моя новая знакомая рыжая коза тоже:))

Если бы не видела своими глазами, не поверила бы, что можно так профессионально наследить… одной ногой в предрассветном мраке.

Во времена нежнейшего детства бежала сказок, кукол, игрушек.

Книги-книги… Г. Скребицкий, Д. Зуев, М. Пришвин ворожили своими рассказами о Природе.

«Читать следы» берет свое начало оттуда.

Последствие процесса – для наблюдателя интереснейший текст.

Само течение где-то там, а след, как отношение (вольное либо нет, учтеное либо нет) со всем остальным впечатан, вляпан, оставлен…

Прилетели на зимовку «наши» ласточки.

Капнуло несколько капель дождя – умиляюсь.

Ломота зависимости от повышенной концентрации.

Мышцы стонут от недозагрузки, чай паршивый – от того раздраженная сонливость на границе с тупостью.

Но особо мучительна ломота минимума личного пространства.

Закрыть глаза и попытаться ощутить себя тающим облаком.

1 Остановка

11-часовая перелетная пауза.

Ночь в Мадридском аэропорту.

Я в виде конденсата.

Прилегла на заерзанной скамейке, заправившись под перильца.

Все-таки фитнес полезная вещь:)

Движение вокруг не прекращается, но у меня остановка.

Не пойму, чего-то не хватает.

Закрыла глаза и поняла – не говорят про Украину.

…Между двумя невыносимостями.

«Невозможно» и «невозможно» – проваливаешься то в одно, то в другое.

«Невоз-можно» длить лежание в «этой» позе на «этом» и… Впадаешь в дурной сон.

Далее второй такт – «невоз-можно» удерживать сонное забытье в таких условиях.

Наконец одна из невозможностей побеждает и ты тупо не спишь, растираешь затекшие бока-ребра не решаясь взглянуть на часы. А там… еще целых 7 часов ожидания.

…полупустой самолет с десятком пассажиров.

По крылу массив росы свился в струйки, ударил брызгами в стекло.

Зависли в проявленности утра.

Синь неба, переходящая в синь океана (стоп! Все оттенки синего не моя тема)

Динамика перехода-различения в конденсате, образующем горизонт.

Ощущаю себя по изменению плотности понимательного центра тяжести.

Позволить себе заночевать под открытым небом.

Движение доверия, точнее взаимнопроникновения.

Новая среда обитания настолько по сердцу, что все предшествующие путешествия выглядят выцветшими декорациями.

Пустынная безлюдность открыла во время утренней пробежки-прогулки свои маленькие трогательные секреты.

Понятный трансформирующий образ аскетичной сухости, цветущей точно, без буйных излишеств.

Мера и трогательная первозданность.

Боюсь привыкнуть, намять под себя, устроить берлогу.

Здесь на родине сильного ветра (по-испански «el viento» – ветер, а «fuerte» – сильный.)

Ветер – символ моего первичного узнавания мира.

В возрасте трех или четырех лет произошел первый диалог со стихией вне меня и это был ветер-движение-поток,

который принял меня, но при этом остался сам по себе, предлагая научиться тому же.

Учусь со страхом и трепетом

Страх от возможности потерять.