В один из напряжённых зимних дней, когда Хана работала в ночную смену, в цех позвонили с проходной и сообщили, что её ждут там. Она не любила отрываться от напряжённой работы и даже разозлилась, подумав, кто ещё может заявиться в столь позднее ночное время. Да и вообще, что это за нелепые шутки на проходной завода, выпускающего военную продукцию? Однако, дежурный позвонил ещё раз, грозно прорычав:

– Спускайся уже, наконец, тебя серьёзный человек ждёт, а не какие-нибудь подружки-болтушки.

Хана встрепенулась и стремглав побежала к заводским воротам. Когда она приблизилась к ним, у неё подкосились ноги, а удивлённые глаза готовы были вскочить даже не на лоб, а на аккуратно причёсанную голову. На проходной стоял худощавый старший лейтенант, в котором она сразу узнала своего брата Яшу. Он тут же прижал сестрёнку к себе, вытирая носовым платком выступившие крупные слезинки на её измазанном металлическими пылинками нежном лице. Яша рассказал, что их танковую дивизию перебрасывают с Дальнего Востока на фронт. Больше года, несмотря на тяжёлое положение на полях сражений с фашистами, их соединение базировалось на берегах Амура, поскольку были опасения, что Япония нападёт на СССР, открыв тем самым второй фронт. Когда стало ясно, что это не произойдёт, был получен приказ о переброске на запад. Здесь, на Урале, они получают новые танки, которые погрузят в эшелон, который вместе с солдатами и офицерами уже завтра отправят в район Сталинграда. На долгие разговоры времени не было ни у Яши, ни у Ханы. Перед расставанием Яша снова прижал любимую сестричку к себе и безудержно целовал её бледные щёки. А у Ханы в который раз градом катились слёзы, окропляя влагой шинель старшего лейтенанта. На прощание Яков извлёк из висевшей на боку полевой сумки какие-то бумаги и, протягивая их сестре, участливо проговорил:

– Это аттестат на получение продуктов для членов семей фронтовиков. Ты в свои 18 лет выглядишь как маленькая девчушка, которой больше чем 14 не дашь. Наша семья, оставшаяся в оккупации на Украине, вряд ли уцелела. Теперь только ты, родная, моя единственная семья. К тому же неизвестно, что будет со мной. Так что питайся получше и береги себя, сестричка!

После отъезда Якова голод ушёл из жизни Ханы. Правда и до нормального питания было далеко. Но по крайней мере уже не кружилась голова и исчезли впалые щёки. Она выполнила просьбу брата и сберегла себя до дня Победы над фашистами. Летом 1945 года она вернулась в родной Бердичев. К её несказанной радости, вся семья выжила: отцу с сёстрами удалось бежать из гетто и провести два года в партизанском отряде. Но как бы там не было, надо было начинать жить по-новому, приспосабливаясь к совсем не лёгким будням послевоенной разрухи.

К сожалению, небольшой провинциальный городок не мог похвастаться обилием рабочих мест. Найти работу представлялось почти невозможным. Помог случай, который тривиальным назвать было никак нельзя. Когда она возвращалась поздно вечером домой, к ней прицепился моложавый офицер с погонами майора. Он крепко схватил её за руку и отрывисто прошептал на ухо:

– Извините меня, девушка, я сегодня немного выпил. Вы очень красивая. Очень прошу вас провести со мной этот чудный летний вечер.

Хана с трудом вырвалась из его крепких объятий, в которые пьяный майор уже успел её привлечь, и залепила ему звонкую пощёчину. Бравый офицер оторопел и не очень членораздельно пробормотал:

– Милая, ну нельзя же так со мной, меня всё-таки контузило на войне. Примите это в расчёт, и, пожалуйста, не убегайте.

Успев уже отдалиться на приличное расстояние от него, она, придав своему голосу грозные оттенки, выкрикнула: