– Боже мой, – схватился за сердце пожилой господин.
Почтмейстер выпустил из руки стакан с чаем. Тот грохнулся об пол и выплеснул на ноги рядом стоящим людям крутой кипяток, но никто из них даже не почувствовал этого. Господа морские офицеры держали руки на кобурах, однако, не успели достать оружие – так всё быстро произошло.
– Полиция! – закричал буфетчик мощным баритоном и несмотря на всю серьёзность и даже трагичность ситуации Светлов машинально отметил, что хозяину театра следовало бы вытащить на сцену буфетчика, а оперного солиста Гудкова поставить за стойку.
Он убрал большой палец с так и не взведенного курка, с нарочитой брезгливостью поднял за рукав запястье мертвеца и вытащил его из тарелки с лимонами. Затем вынул из побелевшего кулака салфетку, вытер руки и сунул салфетку в карман.
Глава вторая. Следствие
Среди поклонников известной нижегородской актрисы оказался весьма кстати и капитан криминальной полиции Виктор Ильич Алтуфьев.
– Никому не покидать зала, – распорядился он, врываясь в буфет. – Тихон, отправь кого-нибудь в участок за нарядом.
– Меры разумные, – буркнул Светлов. – Но запоздалые.
– Что вы имеете в виду? – капитан передвинул кресло от соседнего столика и уселся между жертвой и главным свидетелем.
Был он круглолицым и краснощёким, с усами «шеврон» торчащими вперед, точно щётка по металлу. Светлов мимоходом подумал, что в отношениях с женщинами полицейский начальник явно обходится без поцелуев. Так и лицо в кровь расцарапать не долго. И не только лицо.
– Как минимум пять человек… – задумчиво сказал он. – Да, пожалуй, что пять… покинули буфет до вашего появления.
– И вы, конечно же, сможете назвать их имена или хотя бы описать внешность?
– Увы, не смогу, – Светлов развел руками. – Во-первых, у меня плохая память на лица, а во-вторых, как раз лиц я не видел. Просто отмечаю, что людей сейчас меньше чем было.
– Тем не менее, у нас остаётся шанс отыскать преступника, – довольно оптимистичным тоном произнес Алтуфьев. – Вовсе не обязательно он среди тех, кто ушел. Люди иногда скрываются с места происшествия, просто чтобы не выступать свидетелями.
Этот оптимизм раздражал.
– Преступников, капитан, не преступника. Полагаю, их было как минимум двое.
– Двое?
– Кто-то из подручных устроил грохот, уронил самовар, а другой под шумок завалил моего собеседника.
– Кто он?
– Я не увидел.
– Я имею в виду вашего товарища.
– Мы не товарищи, господин капитан, давайте обозначим этот момент сразу. Я впервые встретил его здесь. Даже не успел узнать имени.
Светлов говорил чистейшую правду и это придавало его голосу убедительности.
Капитан не стал дожидаться подчинённых, а сам проверил карманы убитого и осторожно, взяв кончиками пальцев за виски, приподнял его голову.
– Да, он нездешний и никаких документов. Впрочем, сейчас много приезжих. Ярмарка вот-вот начнётся. Нам придётся попотеть, чтобы установить его личность.
– Нечего потеть, – бросил Светлов. – Просто купите завтрашние газеты. В них наверняка напечатают всю его историю, а заодно и выложат основные версии убийства.
– Вы не слишком хорошего мнения о работе полиции?
– Есть такое дело.
Капитан помолчал с минуту.
– Зачем вы здесь, Светлов? – спросил он. – Всякий в городе знает, что вы не любитель иностранной драмы.
– Отнюдь. Я просто чувствую некоторую фальшь, когда русская актриса играет Терезию или Амалию. Но когда она играет Катерину, Маньку или княгиню Ольгу готов снять шляпу и разрыдаться. Французскую драму пусть играют французы, а итальянскую оперу пусть поют итальянцы, у них, поверьте, это получается лучше.
– Я что хочу сказать, – гнул своё капитан, которого не так-то просто было сбить с толку. – Вам здесь ровным счётом нечего делать. Но вы здесь. А тот, кто стрелял, сделал это столь аккуратно, что кровь жертвы даже не попала на вас. Как будто ему нарочно посоветовали выбрать именно такое направление выстрела.