Они проехали по плашкоутному мосту, пересекли Гремячью площадь и начали подъем по Похвалинскому съезду. Лошадка здесь тянула с трудом, так что извозчик время от времени спрыгивал с козел и шёл рядом с пролеткой с вожжами в руках. Затем выбрались на ровное место и уже с ветерком по улице Прядильной доехали до Новой площади. На ней стояло пафосное здание Дворянского клуба, построенного в классическом стиле, рядом расположились мрачные казармы из красного кирпича. Современная архитектура Центральной станции (модерн или неоготика) казалась глотком свежего воздуха. Хотя, если подумать, собранная на одной площади эта архитектурная коллекция представляло собой жуткую эклектику.

Три больших стеклянных купола пропускали свет вниз на станцию, которая была полностью расположена под землей. Большие вытяжные колодцы извергали время от времени клубы дыма и пара.

Между куполами и колодцами был устроен скверик со скамейками. Рядом располагались соединенные арочными переходами павильон с кассами, залы ожидания трёх классов, ресторан и буфет. Как и купола все эти здания были построены из чугунных колонн и стекла, лишь цоколь был выполнен из белого камня. Горожане, с легкой руки журналистов «Нижегородского вестника» прозвали весь комплекс Оранжереей, но иногда на новгородский манер называли вокзалом (новгороды лет десять назад придумали давать концертные представления в залах ожидания, а название переняли от лондонских садов Воксхолл).

Из вокзала ажурные чугунные лестницы спускались к платформам и другим подземным сооружениям, а особые подъемники по застекленным шахтам доставляли груз к багажному и почтовому отделениям. Нефть для паровозов спускали по трубам или привозили в цистернах по путям, а воды под землей и так было в достатке и даже больше чем нужно.

***

Билетов НПС в кассе не оказалось. Ни на завтра, ни на ближайшие три недели. Курьерские поезда на эти дни тоже были выкуплены полностью. Свободные места имелись лишь на товарно-пассажирский поезд до Тобольска, что отправлялся в следующее воскресение. Шёл он медленно, почти две недели, останавливался на каждом полустанке, пропуская скорые, прицепляя и отцепляя вагоны, принимая и выгружая багаж, грузы. На ночь он вообще вставал на крупных станциях, где пассажиры могли нормально поспать в гостинице, поесть в ресторане, умыться и принять душ, потому что сделать это в вагонах третьего класса не представлялось возможным.

Кроме того, местный поезд всё равно не решал проблемы дальнейшего пути – в Тобольске пришлось бы самому пытать удачу с попутными пароходами, а это дополнительная потеря времени.

Отложив вариант с товарно-пассажирским поездом на самый крайний случай (билеты на него продавали независимо от наличия мест), Светлов отправился на Нижневолжскую набережную, где располагалось большинство пароходных контор. Путь к Самаре лежал вниз по течению и курьерский пароход мог преодолеть его за четыре дня. Правда затем он неизбежно терял ещё две недели на переходе по рекам и степям, но зато в Кургане у него имелись свои люди, которые могли организовать хороший вариант с дальнейшей дорогой по Сибири. Это если он, конечно, до Кургана доберется.

Светлов отправился пешком по Покровке, чтобы ещё раз всё хорошенько обдумать. Но сколько не думал, лучшего варианта изобрести не смог. Разве что вспомнил вдруг об оплате работы. Обычно он заключал негласный договор с конкретным гонораром и авансом на накладные расходы. Но теперь клиент мёртв, и ему придется вкладывать собственные средства, в надежде, что на том конце маршрута с ним расплатятся по справедливости. С другой стороны, товар-то останется у него в виде залога. А загнать винтовки, случись что, он сможет без труда. Такой товар на фронтире расходится как горячие пирожки. При отпускной цене на заводе около ста двадцати рублей, в местных магазинах один ствол идет по две сотни, а на Сахалине смело можно будет набросить ещё полста рублей. Вся партия стоила бы там не меньше семидесяти тысяч. Внакладе он не останется.