Анализ действующего уголовного законодательства показывает, в частности, что около 20 % норм УК РФ соприкасаются со сферой административного права, а свыше 25 % – со сферой дисциплины на транспорте, производства и военной службе. Тесная взаимосвязь социальных норм различных видов ярко проявляется в характере и эволюции отклонений от них. Достаточно напомнить, что многие преступники пришли к нарушениям уголовного закона после целой вереницы нарушений моральных, этических, административных и иных норм. Даже по делам о неосторожных транспортных преступлениях, предусмотренных ст. 263 УК, как показывают наши исследования, до совершения преступления подвергались административным взысканиям 8,1 %, дисциплинарным – 46,1 %, общественным мерам воздействия – 12,5 % осужденных. По делам же об автотранспортных преступлениях 56,3 % лиц, осужденных за эти деяния, в прошлом подвергались мерам административного воздействия за нарушение правил дорожного движения, в том числе 23,8 % были виновниками дорожно-транспортных происшествий, а 31,8 % ранее управляли транспортными средствами в состоянии опьянения. Аналогичные сведения приводят в своих работах другие авторы (Д. С. Ковалев, Д. Б. Ахмедов, К. В. Нигола, Н. Ф. Кузнецова, А. Л. Кононов).

Таким образом, транспортные преступления отличаются от транспортных правонарушений количеством и качеством общественной опасности. Как справедливо отмечает А. И. Мурзинов, концентрация общественной опасности, достигая критического уровня, неизбежно ведет к появлению качества общественной опасности, присущего именно данному виду правонарушения[84]. Отсюда следует, что критерием отнесения транспортных правонарушений к тому или иному виду служит степень (количество) и характер (качество) общественной опасности. Они находят свое выражение в характере нарушений соответствующих правил безопасности, размере причиненного вреда, месте, времени, способе совершения преступления, особенностях субъекта и субъективной стороны. Именно на учет совокупности указанных критериев ориентируется практика в процессе квалификации транспортных правонарушений как преступлений или как проступков.

При разграничении этих видов правонарушений необходимо учитывать, что во многих случаях составы транспортных преступлений и административных проступков имеют внешне сходное выражение. Транспортное правонарушение одного и того же вида может быть административным проступком, если деяние не повлекло за собой тяжкие последствия, и преступлением, если таковые наступили. Так, нарушение пешеходом правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью человека либо смерти одному или нескольким потерпевшим, будет квалифицироваться по ст. 268 УК. Нарушение тем же пешеходом тех же правил, но не повлекшее столь серьезных последствий или только создавшее угрозу их наступления, будет расцениваться уже как административный проступок, предусмотренный ст. 12.29 или ст. 12.30 Кодекса РФ об административных правонарушениях[85].

В подобных ситуациях следует принимать во внимание, что уголовная ответственность за транспортные преступления наступает в отличие от административной, как правило, не за сам факт нарушения действующих правил, а за такое нарушение, которое повлекло за собой причинение реального и, чаще всего, существенного, значительного ущерба охраняемым общественным интересам. Транспортные преступления в известном смысле можно рассматривать как административные проступки, отягощенные наступлением преступных последствий. В этом как раз и состоит более высокая степень общественной опасности транспортных преступлений, по сравнению с аналогичными административными проступками. Вот почему именно она служит главным критерием разграничения этих двух видов транспортных правонарушений.