Еще одна классификация, в основе которой лежат особенности транспортных средств и некоторые признаки непосредственного объекта этих деяний, может быть представлена в следующем виде:

1) преступления в сфере безопасного функционирования железнодорожных, воздушных, морских и речных транспортных средств (ст. 263, 270, 271 УК);

2) преступления в сфере безопасного функционирования дорожно-транспортных средств (ст. 264, 265 УК);

3) преступления в сфере безопасного функционирования всех видов механических транспортных средств (ст. 266, 267, 268 УК);

4) иные транспортные преступления, отнесенные к таковым законодателем (ст. 269, 271 УК);

5) иные транспортные преступления, отнесенные к таковым доктриной (ст. 166, 211, 227, 350, 351, 352 УК).

Предложенные типологии транспортных преступлений, в качестве классификационных критериев которых используются различные факторы, базируются на действующей системе уголовного законодательства и учитывают реально сложившиеся в условиях формирования этого законодательства особенности конструкций норм о транспортных преступлениях. Нетрудно убедиться, насколько все они условны и несовершенны. Сказанное лишний раз доказывает, что избранная законодателем модель системы норм о транспортных преступлениях еще весьма далека от оптимальной, и поэтому сущее отнюдь не соответствует должному. В этой связи отметим, что уголовно-правовая характеристика преступлений, включенных нами в группу транспортных, будет дана в той последовательности, в какой они располагаются в предложенной выше классификации. Возможные же пути и способы законодательного совершенствования системы норм об ответственности за транспортные преступления будут проанализированы в отдельной главе.

Основанием для выделения транспортных преступлений в самостоятельную группу служит единство их родового объекта. Под ним следует понимать отношения, связанные с общественной безопасностью в сфере функционирования транспортных средств.

В теории уголовного права категория «общественная безопасность» определяется по-разному.

По мнению М. С. Гринберга, отношения общественной безопасности представляют собой «систему социального взаимодействия, посредством которой люди регулируют свой «обмен веществ» с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того, чтобы он господствовал над ними»[57].

В. П. Тихий считает, что общественная безопасность есть система общественных отношений, обеспечивающих предотвращение и устранение общей опасности насильственного причинения вреда правоохраняемым интересам в целом, гарантирующим тем самым их устойчивость и надежность[58].

Такая трактовка общественной безопасности применительно к интересующей нас группе преступлений представляется либо чрезмерно широкой (М. С. Гринберг), либо чересчур узкой (В. П. Тихий), но и в том, и в другом случае – неконкретной, не отражающей специфики родового объекта транспортных преступлений. На наш взгляд, общественная безопасность в качестве объекта транспортных преступлений означает совокупность охраняемых уголовным законом общественных отношений, обеспечивающих защиту интересов безаварийного функционирования транспортных средств, жизни и здоровья людей, материальных ценностей, окружающей природной среды. Понимаемая в таком нетрадиционном смысле, общественная безопасность, как мы уже показывали, может быть сведена по существу к понятию «безопасность функционирования транспорта».

В последнее время в литературе по проблемам борьбы с транспортными преступлениями выдвигаются такие определения понятия общественной безопасности, которые выделяют ее специфические признаки. Так, А. С. Кузьмина полагает, что общественная безопасность представляет собой совокупность общественных отношений, которые обеспечивают такие условия жизни людей, при которых исключается причинение им физического, морального или имущественного вреда. Безопасность дорожного движения является разновидностью общественной безопасности