Правда, я чем-то напоминаю богомола с раскроенной башкой?

Но, знаете, некоторые вещи стоит просто принимать – так выглядит следующая ступень эволюции человеческого рода. Ваше отвращение вполне естественно. Но подумайте, как бы отнеслись к вашей внешности другие представители приматов. Неужели они посчитали бы вас красавцем? Лысая, долговязая обезьяна-альбинос… Уверены?

Чик, чик, чик, чик…

Что? Вам интересно узнать, чем я занимаюсь на компе? Ничего особенного, просто дошлифовываю вирус, способный выжечь любое железо… Зачем? Позже расскажу.

Чик… чик…

О, смотрите-ка, я закончил.

Моя тощая, гниющая туша встает, отрывает головку магнитной зарядки от виска и направляется в ванную, перед этим силой мысли включив звук новостей на одном из левых экранов и прихватив с заваленного разным хламом стола ржавые металлические ножницы…

Для чего? Всё потом, а пока вернемся к основной истории и отмотаем чуток:

Ф-фффффффф…

На следующий день после укола я открываю глаза с мыслью:

«Господи, я ещё жив?..»

Всё вокруг было окутано серым густым туманом, без каких-либо внятных очертаний.

«Где это я?..»

Я ни черта не видел, а всё, что ощущал, – звон в ушах, напоминающий визг сигнализации, гулкие удары сердца, которое хотело вырваться из груди, и невыносимая головная боль, словно меня всю ночь бейсбольной битой по башке били.

«Снова здесь…»

Постепенно стены моей каморки проступают сквозь туман, и я узнаю их. Я лежу, как обычно, в одежде на матрасе, вот только ногами к двери. Подумал:

«Наверно, рухнул сразу, как ввалился…»

Вот только я ни хрена не помнил, что вчера было. В тот момент состояние у меня было, мягко говоря, тяжелое, и я даже не был уверен: проснулся ли я? Спал ли вообще? А если и спал, то сколько? В общем, я мало что понимал.

Несмотря на это, я ощущал странный бодряк вплоть до лёгкого тремора в руках. Так что было ясно – я больше не усну, и пора вставать.

Но как только я попытался шевельнуться, мое тело пронзила невыносимая боль. Казалось, у меня что-то защемило. Во все мои мышцы, особенно в те, что вдоль позвоночника, словно воткнулись тысячи иголок.

Я остаюсь лежать, опасаясь даже глубоко вздохнуть, и пытаюсь вспомнить, что же вчера такого было. И кое-как мне удаётся вспомнить вчерашний день. Я вспоминаю Якошо – барыгу, у которого таблетки взял. Как после него добрался до дому, как закинулся транком и завалился спать. А потом… помню, я бегу по лестнице, но что дальше… Ни хрена – в памяти дыра, будто её стёрли. И так странно… эти воспоминания кажутся такими блеклыми и далекими, словно им больше ста лет. Но вот другие – уже давно позабытые мной, – такие свежие, будто те события произошли только вчера.

Это ожившие картинки из детства.

Старые друзья, которых я, наверно, уже никогда не увижу.

Большие, как черные перламутровые пуговицы, глаза девчонки, что жила неподалёку от дома деда.

И ещё пара моментов, о которых я предпочел бы никогда не вспоминать.

Всё перемешалось.

Как колода карт.

Позже Профессор объяснит мне, что амнезия, путаница во воспоминаниях, странные ощущения, синестезия и многое другое – последствия тотальной перестройки нейронных связей. Нейропластичность, мать её…

Через некоторое время я всё же беру себя в руки и через боль поднимаюсь. А когда оказываюсь на ногах, возникают новые проблемы.

Ослабшие конечности дрожат и подгибаются, да и вся координация движений идёт к чертям. Я, как беспомощный ребёнок, заново учусь ходить. С чем-то подобным я уже сталкивался однажды, когда чуть не сгорел от паршивой уличной кислоты…

С трудом я всё же добираюсь до ванны, чтобы попытаться хотя бы холодной водой привести себя в чувства.