Юровский не был жаден. В студенческие годы жил на одну стипендию, но всегда был готов угостить приятеля или купить на последний рубль цветок девушке. В период обучения на двухгодичных курсах при ВКШ КГБ[8] и первые не очень обеспеченные годы службы в Девятом управлении КГБ[9] он слыл среди сокурсников и сослуживцев совершенно бескорыстным человеком. Легко давал в долг, первым вызывался заплатить за выпивку. С годами эта особенность Юровского только усилилась. Но доброта здесь была ни при чём – он получал удовлетворение от самого процесса траты денег. В такие минуты Юровский чувствовал себя полубогом. Интересно, что ему было почти безразлично, на кого потратить деньги – на себя или на других. Было, правда, одно исключение: Юровский никогда не давал денег своим подружкам и не делал им дорогих подарков. Нельзя верить в бескорыстность чувств девушки, получающей материальную выгоду от общения с тобой.

В результате столь нездорового отношения к деньгам Юровский был не способен их копить. В первые годы службы в его новой квартире не было мебели, а сам он иногда почти голодал. Временами его охватывало отчаянье. Он даже обдумывал варианты ограбления крупного магазина или нападения на инкассаторов, не сомневаясь в успехе акции, и, возможно, однажды решился бы на преступление. К счастью, этого делать не потребовалось.

За несколько лет до смерти Брежнева Политбюро распалось на кланы. Каждый такой клан нуждался в своей тайной силовой структуре. Но не каждый имел влияние в существующих силовых ведомствах. Таким кланам приходилось привлекать к тайным поручениям личную охрану. Юровского в 9-е Управление КГБ привели внешние данные. Сам он после окончания ВШК КГБ намеревался работать в контрразведке, но кадровики Девятого буквально вцепились в него. Они планировали использовать высокого, стройного и красивого самца для личной охраны семей членов Политбюро. Пару лет он действительно возил жён и дочерей сильных мира сего в магазины, забирал их внуков из школы. Но потом всё изменилось. Высокий интеллект, блестящая эрудиция и редкие физические данные Юровского привлекли внимание одной из кремлёвских группировок. Он перешёл в личную охрану и стал выполнять некоторые деликатные поручения. После выхода Брежнева из очередного коматозного состояния Юровскому предложили наладить конспиративную связь между сторонниками клана в регионах и организовать сбор средств. Оказалось, что он как никто другой подходил для этой работы. Юровский быстро создал силовую группу из профессиональных сотрудников наружного наблюдения и вскоре выявил несколько неблагонадежных сторонников клана. Часть из них ликвидировал лично. Он наладил в организации жёсткую конспирацию и принялся за финансы. Скромный ручеёк пожертвований превратился в многомиллионный поток. Полноценный контроль над Юровским был невозможен, и он мог оставлять себе любую разумную сумму. В жизни Юровского наступила гармония, которую прервала командировка в Египет.

Рядом с Юровским работал ещё один человек, которого сильно волновала проблема денег. Это был его подчинённый, сотрудник линии внешней контрразведки, работавший в Каире под прикрытием должности атташе Генконсульства Павел Лялин. Зарплата у Паши была почти в два раза меньше, чем у Юровского. А между тем Паша приехал в командировку с женой и двумя детьми. Он бы с удовольствием оставил семью в Москве из соображений экономии, но в ПГУ существовала практика направления сотрудников в длительные командировки исключительно вместе с семьёй. Холостяков и разведённых в длительные командировки вообще не направляли. Видимо, расчёт был на то, что семья должна играть роль кандалов, затрудняющих побег. Получалось, что руководство КГБ невольно рассматривало каждого своего сотрудника как потенциального изменника или как заключённого, мечтающего о побеге. «Демократическая революция» девяностых показала, что первыми с корабля побежали генералы, и стало понятно, что подчинённых они мерили по себе.