Наверное, я тоже мазохист.

Он больше не смог нас бить. Алехандро научил меня ставить ментальный блок. Он заносит руку для удара, а у него руку сводит. Заносит ногу, чтобы пнуть, а у него ногу сводит. Вот так-то! Несколько раз попробовав, испугался и перестал. Да – орал, да – матерился так, что сапожник обзавидуется, да – оскорблял по чем свет зря. Но. Больше ни разу не ударил ни маму, ни меня. Это была моя первая победа! Пусть не совсем моя, но все же.

Не подумайте, на ринге я никогда не использовал подобные навыки. Моя установка – либо честная победа, либо ее просто нет. Алехандро и Тренер дали мне ее. Ну и я сам.

Возможно и немного преувеличиваю свою заслугу.

С тем мальчишкой, который отхватил от меня на первом в моей жизни спарринге, его звали Вовкой, мы подружились, и дальше всю жизнь шли вместе, что называются друзья – не разлей вода.

С тех пор у меня появилось много друзей и знакомых. В целом жизнь круто изменилась.

Миленку, ясен перец, все обходили стороной, не трогали. Знали – отхватят от меня по самые не балуйся, раньше был – Берс, а теперь еще лучший боксер на районе.

Сказать, что я уставал, ничего не сказать. Приходил домой и падал в кровать. С утра школа, оттуда сразу на стройку, со стройки домой, быстро поесть, позаниматься и бежать в зал, там до позднего вечера оттачивал удары, занимался на тренажерах, иногда разговаривал с тренером за чашкой крепкого чая. На занятия ерундой времени просто не было.

Как меня просветила Миленка, я занимался реализацией двух из трех наших основополагающих инстинктов: 1. Инстинкт самосохранения. Думаю, не нужно объяснять как. 2. Иерархический инстинкт, то есть инстинкт занять свое место в обществе, точнее, как можно лучшее место, его реализовывал за счет работы на стройке, благодаря чему у меня, в отличие от большинства сверстников, водились деньги; и физической силы – нарабатываемой на тренировках.

И мы подошли к третьему основополагающему инстинкту, наступил переходный возраст, пришло время его реализовывать!

Вы совершенно правы, я говорю об инстинкте продолжения рода, или как нынче модно говорить – передачи генов.

Думаете сейчас я начну рассказывать, как повстречал прекрасную девушку, женился, мы активно занялись передачей генов, с чем успешно справились, а затем жили долго и счастливо?

Черта с два!

Конечно, первые позывы реализации данного инстинкта случались гораздо раньше, но в четырнадцать лет стало нестерпимо тяжело, почти больно, стало необходимо срочно обратить на него внимание всерьез и надолго. Чем мы с пацанами и занялись. Нас собралась небольшая компашка боксеров: мы с Вовкой, и еще пара ребят подтянулись из нашего зала – Димка и Юрка; мои дружбаны оттуда и навек.

Как-то в выходной, у них тоже инстинкт разыгрался не на шутку, пошли в местный клуб. Чего греха таить, к тому времени все четверо были, что называется первый парень на районе. Я – голубоглазый блондин, накаченный, одевался в обтягивающие футболки, выгодно подчеркивающие выпуклости моих грудных мышц, и модные треники, обувь – от крутого тогда производителя кроссы. Пацаны в том же стиле. Я, благодаря Миленке, был еще и умный, она мне всю плешь проела: «Образование – это то, что вытащит нас из этой задницы!» и образовывала и меня, и себя со страшной силой всего своего неспокойного энтузиазма. Вовка был чудной. Симпатяга блондинчик, серо-зеленые глаза, качок, как и мы все, он носил очки, потому и дорога в профессиональный спорт с потерей зрения в одиннадцать лет была ему навсегда закрыта, занимался, как и я, «для себя», он вызывал внутренний диссонанс: ботаник-боксер; отсюда бурный интерес противоположного пола. Димка – кареглазый брюнет не отличался большой симпатичностью, но брал своей нахальностью; Юрка, стригший свои светло-русые волосы почти под ноль и обладающий темно-серыми глазами, но не выделяющийся своей особой внешней привлекательностью – харизмой.