Справедлив ли данный налог или несправедлив? Ответ на этот вопрос можно дать, основываясь на чувстве, и только чувство сможет его разрешить; в таком случае логические посылки, связанные с ним, будут чистыми деривациями. Это может быть вопрос формальной логики, и тогда его можно решить только узнав, какой смысл придается терминам «справедливый, несправедливый». Не прошло и ста лет с тех пор, как считалось, что несправедливо вводить новый налог, спрашивая тех, кто его не платит; столетиями думали и принимали за аксиому, что для взимания справедливого налога требуется согласие плательщиков; на этом покоился авторитет Палаты общин в Англии и других аналогичных ассамблей. Прогрессивный налог, представляющий собой способ отнять у зажиточных, чтобы дать бедным, из которых многие живут лучше некоторых зажиточных, – налог на капитал – считался несправедливым. Сегодня все наоборот. Излишне спорить, следует придерживаться первого, второго принципа или чего-то среднего: это зависит исключительно от значения, приписываемого используемым терминам. Но вывод относительно того, правильно или нет сделанное умозаключение, ничего не дает для решения совершенно другой проблемы, которая формулируется так: какие экономические, политические, социальные последствия повлекут данные преобразования?[26]

Возможно, что было бы «справедливо, похвально, желательно, нравственно необходимо», чтобы трудящиеся работали несколько часов в день и получали за это огромную плату, но вопрос зависит от двух других: 1) осуществимо ли это на деле, т. е. будет ли эта плата реальной, а не номинальной? 2) какие последствия повлечет такое положение вещей?

Вероятно, некоторые читатели будут шокированы этими утверждениями и сочтут их ересью; другие, напротив, подумают, что они вполне очевидны и не стоит тратить время на объяснение этого. Первым я напомню, что с самого начала объявил о своем желании приступить к чисто опытному исследованию, не имеющему отношения к вере; вторым замечу, что многие люди далеки от признания очевидности этих рассуждений и считают их ложными и нелепыми, следовательно, небесполезно от них отмежеваться.

Итак, продолжим изложение ереси.

Определение того, что должна заплатить побежденная Германия, может послужить хорошей темой для упражнения в юридических спорах (лучше сказать: псевдоюридических спорах) о международных правилах морали, о справедливости и т. п.; знание того, как истребовать контрибуцию, не употребляя этого слова, которое шокирует Вильсона, – это самое настоящее упражнение в деривациях. Но по практическим соображениям, все это не может заменить рассмотрения того, что может заплатить Германия, и того, что для победителей имеет смысл истребовать.

Предвидеть будущее можно двояким способом: во-первых, исследовать возможное, во-вторых – наиболее вероятное. Возможно то, примеры чего встречаются в прошлом (§ 134); говоря точнее, то что логически зависит от данных, полученных при опытном наблюдении; вероятно то, что зависит от единообразия общих законов, наблюдаемого в разных случаях и в разное время (§ 556 и след.). Два типа исследования по названным выше мотивам должны быть направлены на наименее подверженные изменениям элементы явлений, а не на сложные явления, как в эмпиризме, по той веской причине, что бесполезно искать то, чего нет.

В XIX веке широчайшее распространение получил так называемый исторический метод изучения социальных явлений, с его помощью было проведено много важных исследований их происхождения. По сравнению с применявшимися до этого и в значительной мере применяемыми поныне метафизическими и этическими рассуждениями они стали большим шагом вперед, приближающим нас к опытному знанию (§ 857 и след.); но можно двинуться дальше и достичь еще более впечатляющих успехов, используя исключительно экспериментальный метод.