Алексей направился к трамвайной остановке "Казарменный переулок". В этом месте не было скамеек или укрытия от ветра – только ограждённый перрон, табличка с номерами маршрутов, и металлические рельсы, уходящие вдаль. Он остановился возле ограждения, прислонившись к нему плечом, и взглянул на часы. Почти одиннадцать.

Путь, по которому должны были двигаться трамваи, блестел от дождевой влаги. В свете фонарей металлическая поверхность отливала слабым золотистым светом. Ровные линии путей казались уходящими куда-то за пределы видимого пространства, теряясь в ночи. Алексей долго смотрел на них. Рельсы манили его своим спокойствием. Было в этом что-то гипнотическое.

Ветер, шевелящий мокрые листья на деревьях, усилился. Алексей поднял воротник, чтобы хоть как-то согреться. На улице не было ни души, лишь изредка проезжали машины, оставляя за собой короткое шипение шин по мокрому асфальту.

Он устало вздохнул. Мысли вновь возвращались к начальнику, к его упрёкам, к рутине, которая день за днём сжимала его, как тиски.

"Зачем всё это? – мелькнула мысль. – Сколько ещё я так выдержу?"

В этот момент раздался звон.

Тихий, почти неуловимый, но отчётливый. Алексей поднял голову, всматриваясь вдоль путей. Вдалеке, за поворотом, появился слабый свет. Колокольчик звенел снова, этот звук, казалось, разрезал тишину ночи.

Свет становился всё ярче. Алексей почувствовал, как у него перехватило дыхание. Он не мог отвести взгляда. В этом странном приближении было что-то завораживающее и пугающее одновременно.

Алексей стоял на остановке, напряжённо всматриваясь вдоль путей. Свет от уличных фонарей освещал мокрые рельсы, превращая их в блестящие линии, тянущиеся вдаль. Город вокруг казался почти безмолвным: редкие машины проезжали по бульвару, тихо шурша шинами по мокрому асфальту. Время почти остановилось, и он почувствовал, как его мысли начали плыть, унося его куда-то далеко от этого места.

Тихий звон трамвайного колокольчика прорезал тишину, заставив Алексея вздрогнуть. Он поднял голову, его взгляд устремился вдоль рельсов. Звук был каким-то странным, не совсем обычным, как будто трамвай шёл не из соседней остановки, а из другого мира.

Свет появился неожиданно. Сначала это был едва заметный отблеск, пробивающийся из-за угла. Алексей замер, напрягая зрение, и шагнул ближе к краю перрона.

Словно материализовавшись из воздуха, появился трамвай.

Корпус вагона выглядел старым, облезлым, покрытым ржавчиной. Он двигался медленно, почти торжественно. Местами краска облупилась, обнажая металлические листы, которые казались выжжены временем. Номер на боку, 302, был выведен крупными жёлтыми цифрами, которые, несмотря на облупившийся фон, выделялись чётко и ярко.

Алексей замер, но сердце его колотилось в странном волнении. Это не мог быть современный вагон. Он знал, что такие трамваи давно сняли с маршрутов, заменив новыми, блестящими и технологичными. Но этот… Этот выглядел так, будто выехал прямиком из шестидесятых.

Скрип колёс по рельсам донёсся до него, и этот звук был каким-то неправильным – слишком резким, слишком глубоким. Он проникал внутрь, отзываясь гулким эхом где-то в груди.

Алексей напрягся, когда заметил пассажиров. Внутри трамвая сидели люди. Сначала он подумал, что это обычные ночные пассажиры, но, вглядевшись, понял, что с ними что-то не так.

Их одежда была слишком старомодной: мужчины в широкоплечих пальто и шляпах, женщины в строгих платьях с подчёркнутыми талиями. Всё это напоминало моду шестидесятых годов, и этот факт заставил его замереть в полной растерянности.

Пассажиры сидели неподвижно, как будто окаменевшие. Никто из них не смотрел в окна, не разговаривал. Их лица казались размытыми, как на старых фотографиях, где время стерло чёткость линий. Это были не просто люди, это были тени прошлого, запечатлённые в этом странном вагоне.