Они не спешили выходить на передний план. Пока что девушкам давали время привыкнуть к обстановке, расслабиться, почувствовать себя избранными. Всё было устроено так, чтобы они сами захотели здесь остаться.

Ещё днём им показывали рекламные буклеты с фотографиями отелей в Дубае, вилл на Французской Ривьере, апартаментов с видом на ночной Лондон. Говорили ровным, уверенным голосом: "Эта жизнь станет вашей, если вы примете правильное решение."

Некоторым предоставили контракты. На плотной бумаге с водяными знаками значились имена несуществующих агентств, условия, обещавшие баснословные суммы за минимальные обязательства, и реквизиты банков, которых не существовало в открытых реестрах.

– Это просто формальность, – с улыбкой объясняли координаторы, разливая шампанское в бокалы. – Официальная работа, никаких рисков. Всё под контролем.

Документы можно было не читать. Многие действительно их не читали. Никто не хотел разрушать ощущение лёгкости, которое искусно создавалось вокруг.

Когда заходила речь о поездке, кто—то осторожно спрашивал про визы. Ответ был простым: "Обо всём позаботились заранее." Девушкам говорили, что это элитная сфера, где всё делается не так, как для обычных людей. Если они поедут работать в частные резиденции, оформлять их будут иначе, чтобы избежать внимания налоговых служб и иммиграционных структур.

– Всё будет проще, чем кажется, – повторяли им с улыбкой.

Некоторые девицы пытались включить логику. Конечно, что—то в этой истории выглядело слишком идеально, но никто не хотел разрушать иллюзию. Всем хотелось верить, что это действительно шанс – тот самый, о котором мечтают тысячи, но получают единицы.

– А если я передумаю? – иногда осторожно спрашивали они.

– Никто не будет вас держать, – отвечали координаторы с вежливой снисходительностью. – Но таких, как вы, очень много. Ваше место займёт другая.

Этот ответ срабатывал лучше угроз. Они быстро понимали: если упустят этот шанс, второго уже не будет.

Шампанское было дорогим, а музыка – негромкой, но идеальной, чтобы создать правильное настроение. Мужчины, стоявшие в стороне, не разговаривали с девушками, но их присутствие ощущалось.

Телефоны попросили сдать ещё на входе. Это объяснили заботой о конфиденциальности.

– Наши клиенты – влиятельные люди, – говорили им. – Они ценят частную жизнь.

Сказали, что устройства будут храниться в сейфе, вернут их перед вылетом. Кто—то, конечно, почувствовал лёгкое беспокойство, но тут же отмахнулся.

"Чего я боюсь?" – думали они.

По одной их провожали в номера. Просторные комнаты, оформленные сдержанно, но дорого: свежие цветы в вазах, постели с хрустящими белыми простынями, ненавязчивый аромат цитрусов и свежести. Всё выглядело так, будто кто—то действительно вложил усилия в их комфорт.

Но за дверями чувствовалась пустота. Здесь было слишком тихо.

Никаких разговоров между персоналом, никаких случайных встреч в коридорах, никакого шума, который бывает даже в самых дорогих отелях.

Лишь приглушённые шаги тех, кто водил девушек к комнатам, и ровный голос администратора, который уточнял:

– Если вам что—то понадобится, звоните по внутренней связи.

Некоторые ещё не знали, что телефоны в их номерах не работали.

За несколько часов в стенах загородной базы отдыха собралось около сотни девушек. Они прилетали в Москву из разных городов и стран, но никто из них не знал точного маршрута, по которому их должны были отправить дальше.

Координаторы не давали чёткого ответа, но звучали уверенно:

– Вопрос виз мы решаем отдельно, вам не о чем беспокоиться.

Каждая слышала свою версию предстоящей поездки. Одним говорили, что они летят в Лондон, где богатые аристократы предпочитают закрытые вечеринки, другим обещали работу в пятизвёздочных отелях Дубая с высоким гонораром и гарантией безопасности, третьим намекали на Париж, где состоятельные бизнесмены давно утратили интерес к французским девушкам и теперь ищут «что—то новое».