«Волшебный» есть относительное к стороннему восприятие («ведать» «в объемлющем» «людей» «ша» – «есть» «буква»). «Волшебный» дает по потребности «букву» (материальную категорию), скажем «волшебный ковер».

«По Сеньке и шапка» – «в мирском среди объемлющего» … и «ша Аз в мирском» (первичная энергия, доступная Аз на фоне мирского) «како Аз (то есть соответствует Аз; согласно представленью Аз, или еще говорят «Прыгнуть выше головы»). И здесь видим укор, и вряд ли подспудный посыл к развитию человека, а потому развивайте себя… В былинах «… кинуть шапку земли греческой» – своим представленьем в мирском како (от головы, главы) «от силы есть мыслете» «глаголь «речь» (глаголь рцы (удержать) сквозь сомнения слово како)».

Когда же говорить о трехкратном забросе невода, то суть в его забросе, а не в кратности.

Интонационная и заменяемая нагрузки букв. Абзац сей не носит характер популярного научного правила, но различие интонационных трактовок должно быть подмечено, так как выделяет существование букв, способных быть использованными для выражения настроя человека. Так долгое тихое «ш» – просьба тишины (короткое громкое – требование), протяжное тихое «м» – показательное обдумывание, восклицательное «у» (сопоставимо с «ну», «ух») – восхищение… Пример заменяемой нагрузки есть «А, со. но, же, да, напротивъ, анъ; однако, слѣдовательно; потомъ, затѣмъ; выражен. противоположности, вопросительное, заключительное ипр. … А ты как думаешь? … А случалось и такъ. Сперва погяди, а там зри. А тебе что за дѣло до него? || Межд. … А, можно счесть и за союзъ и за междометье.…». Вот ряд вариаций в русском: «А ты…?» («к» тебе обращение), «А случалось…» (в зависимости «от» случая), «А я занят…» (ответ на просьбу как «не», допуская даже усиление отрицания: «Не, я занят (то есть не свободен)…»), «А так?» («подобно» этому образу), – при этом «А» как таковое не утрачивает своего значения и выражает диалог от первого лица.

Языковые перетоки. Русский язык более чем совершенен в логике построения и содержит глубокий потенциал развития от «собственного корня» (может и должен обходиться без слов, отличных от русского словопостроения). Языковые перетоки (скажем, «А, … || Слитно, впереди словъ, част. а, перешла къ намъ: съ греческ. означая отрицанiе, не, безъ (апатiя); съ латинск, изъ, отъ, (ab, абстракцiя), или къ (ad, апеляцiя), съ фрнц. подобiе чему (a la, ажуръ).» (В. И. Даль, 1863)) не есть расширение языковой практики. Говоря же о словах иностранных, указанных в определении к «А», последние (включая начальное «а») требуют проверки на соответствие русскому и на изменяемость их речью бытовой, но грамотной азбучной, до тех пор являясь набором звуков. К слову, на одно понятие в русском не может приходиться два и более слов.

О допуске глухих букв. Ранее слово писалось «Слнце» (сие видно по записям старинным: на древних иконах («Пророки Соломон и Иезекииль», XVI век), в книгах (см. также печать царя Слолмона)). На полотне «Времена года» (копия) в Коломенском в записи «Сонце». По словарю В. И. Даля «Солнце, солнышко ср. … Солнце, а в нарч. славнскх. слонце, слунко и сонце, сунце,…» и «Солнце ср. юж. зап. солнце, но говорятъ: сонечко. Если это не одна перестановка буквъ, по свойству произношенья, то можно принять общiй корень для слонить, … слонце (передѣланое въ солнце)…». Кажется близким речевое «слоняться» (вероятно, под слонцем), тогда как «Слонить, … || заслонять чѣмъ. … Слоняться, … бродить,…», то видим есть слова, кои полностью произносятся. По записи в словаре В. И. Даля также видно, что он склоняется к исходному «слонце».