– Медленно, без резких движений положи курицу на землю и убирайся отсюда, – приказала я шёпотом, пригрозив топориком.

Пёс, глядя мне в глаза, на самом деле аккуратно выпустил из пасти бедную курочку, и, двигаясь задним ходом, поспешил убраться из моих глаз. Судя по туше и шерсти, пёс не голодал. У соседки моей бабушки тоже была собака, которая душила кур чисто из охотничьего интереса, а не от голода. Так что вряд ли я отобрала пищу у ещё одного голодающего.

С трясущимся от адреналина сердцем, подняла окровавленную тушку и прижала её к себе. Эту добычу я буквально вырвала из пасти зверя! Если доживу до старости, буду внукам рассказывать, что пёс был огромным. Буквально собака Баскервилей!

– Кто здесь? – Густой бас раздался, как гром среди ясного неба.

Свою цыпочку никому не отдам!

Быстро побежала в сторону леса, спотыкаясь и пригибаясь, пока хозяин пострадавшей не схватил на руку.

Горло душил смех. Надо же! Мёд, топор, курица – это точно удача! Я почти рассмеялась, проносясь по ночным полям, но в очередной раз споткнулась обо что-то твёрдое.

Падение было болезненным. Выбирая, что уронить, я выбрала топор. Курица – слишком ценная ноша. Кряхтя, приподнялась на локте, чтобы посмотреть, что остановило мой побег, и тут же рухнула обратно, расхохотавшись от души. Тыква!

Уже было плевать на поднявшийся лай в ответ на мой смех. Тыква была огромной. Слишком большой, чтобы унести на одной руке, но я справлюсь. Сундук же дотащила. Да я в полнолуние по проклятому лесу прошла в одиночку, с тыквой не справлюсь, что ли?

Всё же маленькие победы нужны для поднятия духа. Кажется, даже страха не было, когда я возвращалась обратно. А круглая тыква вполне себе хорошо катилась.

– Дружочек, ты чего не спишь? – Жеребёнок стоял на улице возле ступенек, чуть пошатываясь и с тревогой вглядываясь в моё лицо. Вполне возможно, что насчёт тревоги мне всего лишь показалось, приятно думать, что здесь за тебя хоть кто-то переживает, – смотри, что я нам раздобыла.

Малыш, всё так же поджав переднюю ногу, приковылял ко мне и уткнулся лбом в живот.

– Ты думал, я тебя бросила? Ты же мой единственный друг, а друзей не бросают, пошли в дом. Нам еще курицу учиться ощипывать.

Солнечные лучи злодейски проникли сквозь мутное окно, прерывая сытный сон.

Я сладко потянулась, лёжа на тёплом ложе из роскошных платьев. Очаг давно погас, но спать с новым другом под боком было очень и очень тепло. Из раковины выпорхнула птичка и тоже весьма довольно зевнула. Вчера и ей перепала тыковка.

Пока не проснулся жеребёнок, быстро сделала свои девчачьи утренние делишки, и поставила кипятиться воду.

– Надо дать тебе имя, – мой друг уже жевал утреннюю тыкву, пока я его перебинтовывала. Сегодня он выглядел значительно лучше, раны быстро затягивались. Неужели хорошая еда и всего одна ночь в чистоте дали такой грандиозный результат?

Жуя остывшее отварное куриное крылышко, пошла, наконец, осматривать свои новые владения.

Днём особняк не был уже таким зловещим, просто обычный дом, за которым уже много лет никто не ухаживал. Комната, перед кухней, которую я приняла за очередную гостиную, оказалась столовой. Только сейчас заметила длинный стол, лежащий на боку у стены, прикрытый пыльной тканью.

Немного попыхтев от усилий, мне удалось поставить его на ножки и передвинуть в центр комнаты. А он красив. На отполированной тёмной поверхности виднелись какие-то узоры, переплетающиеся с бутонами роз. Это, какого качества делали мебель, если она вся сохранилась настолько идеально? Ничего не отваливалось, не треснуло. Здесь гораздо больше сохранившейся мебели, чем мне показалось вначале.