Вошли в связь со штабом дивизии. Там обругали нас, как могли, грозились наказать (сеанс связи шел открытым текстом, времени шифровать не было). Нам просто не поверили, а бой длился уже больше часа. К полудню боеприпасы были на исходе, их собирали у убитых.

По ущелью протекала горная речка, шириной полтора-два метра и глубиной в полметра. Несколько солдат и я укрылись под правым берегом. В это время по нам уже били с двух склонов. Мы были закрыты только с одной стороны. Вода была ледяная. К нам пристрелялись. Мы находились на близком расстоянии от душманов. По всей видимости, они были уверены, что уничтожат нас быстро, вся рота была в поле зрения.

В полдень прилетели вертолеты. Стали сбрасывать нам ящики с патронами, но высота была большой, и много патронов оказались поврежденными. Огневой помощи вертолеты нам практически не оказали, боялись задеть своих. Уж очень близко мы были от душманов.

Пробовали выслать группу из моей роты на левый склон, но их сбили. Погибло несколько человек, в том числе замкомвзвода сержант Н. Бричник. Эту группу возглавлял командир первого взвода лейтенант Н. Лось. В той попытке прорыва он выжил. А через месяц погиб, патрулируя ночью Кундуз.

Когда получили команду на отход, убитых решено было не брать, мы просто физически не могли их вынести. С небольшой группой я пытался проверить маршрут выхода (отхода) из ущелья. Но, пройдя метров пятьдесят, мы попали под сильный огонь и потеряли еще несколько человек. Пришлось вернуться.

К вечеру бой утих, стреляли редко, но присутствие душманов мы чувствовали. Окопались, точнее, сложили укрытия из камней и ждали очередного нападения, так как они обычно нападали ночью. Сверху что-то кричали.

Утром мы вышли, нас уже ждал командир дивизии или начальник штаба, не помню. Я ему доложил обстановку.

Раненых на вертолетах отправили в Кундуз на аэродром, тяжелораненых сразу перегрузили с вертолетов в самолеты и отправили в госпиталь в Ташкент. Я оказался в Ташкенте.

Уже позже мне говорили, что мы вели бой с душманами и подразделениями регулярной армии Пакистана. Правда ли это? Не знаю. Потери были очень большие. Погиб личный состав первой разведроты вместе с двумя офицерами – Сериковым и Буровым.

Большая благодарность батальонному медику старшему лейтенанту Шадыходжаеву, он под шквальным огнем оказывал помощь раненым. Старший лейтенант Ананьев В.А., замполит, на первом, очень тяжелом, этапе боя практически командовал ротой.

Мне известно, что на входе в ущелье встречный житель предупреждал нас, чтобы мы туда не входили, я сам его видел. Но старику не поверили.

В моем письме могут быть неточности, ведь прошло уже 29 лет. О случившемся и о потерях тогда предпочитали молчать».

(3-я разведывательно-десантная рота 783-го орб)

«Бой начался… утром и длился до ночи. К ночи бой закончился, работали только вертушки. Батальон отошел, вынеся часть раненых. Наутро собрали остальных, эвакуировали вертушками, один из вертолетов разбился при взлете с ранеными. Ударился хвостом о скалу, никто не пострадал.

Вина Кадырова несколько преувеличена, он сделал то, что ему приказали: максимально ускорить продвижение батальона, а боковые дозоры не давали возможности двигаться быстро, поэтому было принято решение снять дозоры и выставить только головной дозор из состава первой роты. Рота погибла вся. Расследованием провала операции занималась комиссия из ТуркВО. Возглавлял член военного совета генерал-лейтенант (фамилию не помню)…

Нет кишлака с названием Шаеста. Он был придуман для того, чтобы указать в похоронках место гибели ребят, и указывался как село Шаеста. На самом деле была гора и речка с одноименным названием. В засаду мы попали утром 3 августа 80-го. Бой длился до ночи. Первыми была убита первая рота – они шли в головняке, уцелел один узбек, был ранен в живот, комбат приказал его расстрелять, никто его приказ не выполнил, слышал, что он умер в госпитале. Наша 3-я РДР замыкала колонну, отход назад был тоже отрезан. Мы пробовали пробиться, но только потеряли ребят. Потом был штурм одного из склонов – безуспешный. Ребят били с противоположного склона, кто не погиб от пуль, разбились с 15-метровой высоты. Добавлю, что все это время батальон был без связи, т. к. станции везли на ишаке и при первых выстрелах он рванул к духам. Ишака убил особист. Станцию авианаведения под шквальным огнем снял Серега Подшивалов, разведчик из взвода спецразведки, по ней авианаводчик указал наши координаты, по которым штурмовики и нанесли бомбовый удар. К счастью, мы тогда уже отошли с того места, правда, не совсем далеко, оставив раненых, тех, кого не смогли унести с собой. Остальных забрали уже только утром следующего дня.