– Он не знает.

– А как же…

– Инка, это же Артур. Он не придет сюда, зная, что мы вышли поговорить. А дымом от меня несет, потому что ты рядом курила. Еще у меня есть жвачка. И яблоки, – я взяла еще одну дольку, девушка рассмеялась:

– Конспиратор ты недоделанный.

– Хочешь веселиться, умей не палиться. Я помню, такая же погода была в Лондоне, когда мы приехали туда первый раз, – я поежилась и залезла в куртку уже с рукавами. – Дождь лил, не переставая, мы чахли в отеле дни напролет, переводы эти чертовы делали, на две встречи сходили, и хватило выше крыши, чуть не заболели. А потом нам вдруг захотелось яблок.

– Полгорода в поисках объехали, – поддержала Инка. – Мы ж с тобой на местности вообще не ориентируемся. Промокли до нитки, две глупые курицы, прибежали в магазин, а яблок там нет. Но ведь нашли потом, да?

– Нашли, – кивнула я. – Притащили в гостиницу, закутались в пледы, поставили чайник и принялись за яблоки. А они кислые, зараза, оказались. Как вот эти.

– Девчонки, я открыл! Пошли скорее!

Мы обернулись на радостный Сережкин голос, мужчина выглядывал из-за двери, держа в руках бутылку вина.

– Пойдемте-пойдемте, хватит тут мерзнуть! Артур уже и гитару настроил.

Мы выбросили окурки, зажевали горький привкус яблоками и вернулись на веранду. Я тут же прошла к Артуру и устроилась у него на коленях, провела рукой по струнам. Мужчина показал мне простой аккорд – всего две струны зажать.

Безнадежно, все равно не умею. Я здесь так, погреться в объятиях, да носом потереться о щеку, еще покормить его яблоками или сыром.

– Ну что, ребят, за встречу? – Сережа разлил по бокалам вино и опустился на диван рядом с Инкой. – Ну и погода, вы только посмотрите, дождь грохочет в середине декабря.

– Ага, а у нас тепло и уютно, – улыбнулась Инка. – Как здорово, что вы все-таки приехали. Я еще сейчас Нате позвоню, они тоже заехать хотели, с Игорем вместе. Артур, сыграй уже что-нибудь, Эль, слезь с него, неужели дома не насиделась?

– Насидишься у него, – фыркнула я, только сильнее прижимаясь к груди мужчины. – Дома-то не появляется со своей работой… играй уже, вашу любимую, армейскую.

Артур с Сережей в армии познакомились, а как демобилизовались, нас встретили, мы их с Гошей и Наташкой познакомили, так и сформировалась компания.

– Что-то случилось? Обычно ты не опаздываешь, – Вероника перетасовала стопку папок и, не найдя нужной, снова полезла в шкаф.

Я зевнула.

– Смотрели с Артуром фильм до ночи, я и забыла, что в шесть нужно уже у вас быть. Хоть и вернулась к себе, спать все равно охота. – Я потянулась и заметила свое отражение в зеркале над шкафом. Во-первых, права была баба Катя, нужно больше есть. Во-вторых, краситься, краситься и еще раз краситься перед выходом на улицу – это ж издевательство так людей пугать! – Можно я пойду в кабинет и приведу себя в порядок?

– Да-да, конечно, – Вероника кивнула, изучила имена на взятых папках, и протянула мне. – Посмотри заодно. Потом придешь в зал, я все подробнее объясню, а пока буду разбираться – так давно не лезла в документацию, забыла, где что находится.

В своем кабинете я последний раз была еще до отъезда в Нью-Йорк, какое счастье, что меня никогда не заботила уборка, а то б пришлось трудиться в угоду своим же осточертевшим принципам. Отперла дверь, зашла и тут же упала на диванчик, полежала, уткнувшись лицом в холодную обивку, возблагодарила всех Богов и Дьяволов. Самое большое счастье в нашей бестолковой жизни – падать на мягонький и добрый диванчик, когда все эти люди, жизни и судьбы уже совсем осточертели.

Почувствовав, что засыпаю, повернула голову и заставила себя оценить обстановку. На столе – пустая ваза, любимый блокнот и карандашик, из-под опущенных жалюзи выглядывает рыжая кошачья лапа – как звали ту игрушку? Откуда она взялась? Не помню. Полупустые полки и ящики, ощущение пустоты и неважности всего как в отдельности, так и вместе взятого – какое еще чувство может оставлять мой серо-белый кабинет? Прямо перед моим носом, на столике, две новые папки. Сейчас посмотрю, только глаза на секундочку закрою…