Асимметрия имела видовые характеристики (идеологическая, политическая), типологические особенности (асимметрия номенклатуры, ЦК КПСС, политбюро), проявлялась в различных формах, включая несоразмерность элементов системы «партия – советы», изломы политико-идеологических конструкций, мифы и контрмифы власти и др.

Характерная особенность – парциальный характер асимметрии: в каждом послевоенном десятилетии традиционалистская и реформаторская части принимали различное по характеру и неравное по значимости участие в осуществлении политико-идеологических функций.

Асимметрия представлений и действий традиционализма и реформизма, с одной стороны, существенно расширяла возможности КПСС, делала ее более адаптивной. С другой стороны, разнообразие граней асимметрии – показатель ее неоднозначности: какими-то свойствами обладал только традиционализм, другими – обе ориентации, но в разной степени.

Асимметрия как свойство партийно-государственной системы связана со стратегией советского пути, выбором концепции общественного прогресса, направленного на поддержание СССР в качестве центра мирового социально-экономического прогресса. Этой стратегии соответствовала тактика активации зрелых покоящихся ресурсов при реакции на чужеродные угрозы и действия. Соотношение хода внутрисистемного ответа и возможностей его коррекции с фазами активного роста ресурсов показывает асимметричность стратегического курса 1950-1980-х гг.

Исследования этих связей применительно к ключевым сферам политики, представленные в литературе, показывают противоречивость приспособительных функций советской системы к вызовам второй половины XX в., двойственное влияние импульсов обновления и традиции на характер протекания социально-политических и экономических процессов в период от смерти Сталина до распада СССР.

Можно сказать, что дихотомическая асимметрия политико-идеологических процессов являла функциональную особенность и специфику советской власти: при осуществлении одних властных функций ведущим являлось реформаторское крыло, других – традиционалистски ориентированная часть кремлевских «верхов».

Одним из ключевых остается вопрос о совместимости реформистской и традиционалистской ориентаций в осуществлении сложных форм политической деятельности. Традиционализм и реформизм – не изолированные направления или состояния политического сознания. Их рассогласованность не может считаться признаком деструкции. Напротив, такая рассогласованность – свидетельство органичности советской системы. В известных пределах существовала взаимозаменяемость традиционализма и реформизма.

Анализ функциональной совместимости – суть выявление свойств асимметрии как фундаментальной закономерности организации власти, политики и всей советской системы.

Неоднозначным остается вопрос: какой подход необходим для выделения значений интерпретирующих областей в каждой из этих политико-идеологических ориентаций, включая функции этих областей? Так, возможны обоснованные аналогии между функциями не по отношению к простейшим элементам системы (парторганизации, колхозы, фабрики, воинские части и т. д.), а применительно ко всей системе в целом и ее организации.

Развитие СССР в послевоенные десятилетия осуществлялось в направлении дифференциации и специализации его элементов с их последующей функциональной интеграцией. Естественно, что в различных подсистемах СССР характер функциональной асимметрии был различным.

Закономерности взаимодействия традиционализма и реформизма (и асимметрии как его частного случая) относятся к фундаментальным основам работы ЦК КПСС и правительства как парного органа. Из этого следует, что в процессе развития СССР выраженность традиционалистско-реформаторской асимметрии менялась – происходила латерализация функций Кремля, т. е. перераспределение функций между сторонниками сохранения черт сталинского режима и сторонниками обновления советской системы.