Комнату наполнял пар от горячей воды. Маша смотрела на своё голое тело, красивое, молодое, на потоки воды, скользящие по нему и увлекающие вниз хлопья пены, и мечтала, и пела свою мелодию…

Она была увлечена и потому не сразу услышала, что в дверь звонят.

«Кого это принесло с утра пораньше?» – подумала Глинина.

Она наскоро обтёрлась полотенцем, надела махровый халат и подошла к двери, в которую уже безбожно и отчаянно колотили.

Маше стало страшно.

Стоило ей только повернуть задвижку замка, как незваный гость ворвался в квартиру. Это был сосед с нижнего этажа – необъятной фигуры дед, неопрятный, одетый в растянутые синие спортивные штаны и грязную, бывшую, вероятно, когда-то белой, майку.

– Ты знаешь, девочка, что у меня в ванной весь потолок мокрый? Это ты заливаешь! – очень громко, так, будто бы Маша сейчас находилась в другой комнате, а не рядом, прокричал сосед.

Его лицо, толстое, багровое, было искажено алкоголем и злостью. Дед этот был знаменит на весь дом своим скверным характером и пьянством. Глинина лично общалась с ним только один раз. Когда она только заселилась в одну из квартир унылой хрущёвки, то встретилась с ним на лестнице, и тот сказал, что если вдруг девушка будет шуметь, музыку громкую слушать, гулянки устраивать, то он этого терпеть не будет. Ещё сосед представился, сказал, как его величать по имени-отчеству, и сейчас Глинина эти самые И. О. не могла вспомнить, перебирала в голове разные варианты (ведь как композитора его зовут… Пётр Ильич?.. Модест Петрович?.. Сергей Васильевич?..), в то время как дед не унимался:

– Ты заливаешь меня, девочка! Кто ремонт-то будет делать? Я, что ли, на свою пенсию? Мне её только на лекарства и хватает! Ну-ка пусти!

Дед бесцеремонно направился в ванную.

«Я же только сейчас мылась, у меня там брызги летели везде!» – в ужасе подумала Маша.

– Та-а-ак! Вода! Ты глянь, здесь вода! – воскликнул сосед.

Его ноги в резиновых синих шлёпанцах, надетых на серые шерстяные носки, стояли на обильно смоченном полу. Потом дед заглянул под ванну.

– Лужа! Лужа! Ты видела? Лужа! Тут! – истошно, но вместе с тем и как-то торжественно возопил он.

И дед не врал. В самом деле внизу, под выпуклым брюхом ванны, блестела лужа. Пол был мокрым, участок стены, спрятавшийся за ванной, отсырел, покрылся плесенью. Наверное, течь здесь была уже давно. Глинина почувствовала страшный, выливающийся из середины груди, заполняющий всё тело, выступающий жгучей краской на щеках стыд. Как будто эту лужу сделала она сама! Словно она, взрослая и, может быть, умная и даже талантливая Маша Глинина, обмочилась здесь, прямо перед этим отвратительным дедом.

– Ремонт мне делать не на что. Тем более что ты виновата. За твой счёт буду ремонтировать, – констатировал сосед. – За твой счёт, ясно? Давай пять тыщ. Не дашь – я тебе тут устрою жизнь. Что глаза-то вылупила – глупая, что ли? Денег ты мне должна.

Деньги, деньги… Почему пять тысяч?.. Сейчас… Робко шепча слова извинения, Глинина открыла платяной шкаф в прихожей, не без труда нашла кошелёк в кармане куртки, дрожащими от волнения пальцами открыла его и увидела, что он пуст. Наличных нет.

Нет наличных… Нужно идти к банкомату, снимать деньги, потом к соседу… Ещё и разбираться, что случилось, почему натекла такая лужа, выяснять, что там не так, трубы, может быть… А что делают в этих случаях? Надо вызывать сантехника… Вроде на первом этаже в подъезде висит табличка, там есть номер телефона. Звонить, объяснять, ждать… Опять отвлекаться… И о помощи попросить некого.

Глинина пообещала соседу, что занесёт деньги.