А мир… предпочитает дальше жить,
Безумствовать, смеяться, не тужить,
Не чувствовать потери и вины,
Не замечать присутствия войны,
Своих предательств и чужих угроз.
И неудобный обходить вопрос.
Солдаты, не пришедшие с войны,
О ласковых невестах смотрят сны.
И голоса несбывшихся детей
Звенят для них в надмирной пустоте.
Проплачется невеста. Только мать
Вовеки не устанет ждать, гадать,
Что он шептал, идя в последний бой,
Сгорая в топке Третьей мировой,
О чём кричал он там, в тисках войны,
В объятьях трав и дикой тишины,
Какую тайну до конца постиг
На пике жизни, в свой последний миг…
«Ну давай о хорошем! Ну хватит уже о войне…»
Ну давай о хорошем! Ну хватит уже о войне.
Ведь когда-нибудь этому необходимо случиться:
В обожжённой пожаром эпохи огромной стране
Долгожданным победным восторгом наполнятся лица!
Справедливое солнце – поверь! – непременно взойдёт
И плеснёт ослепительным счастьем – от края до края.
Как окурок, потухнет война. Замолчит миномёт.
И отпустит мужчин из-под смерти передовая.
Сумасшедшим душистым кипеньем ответит сирень.
И, букетики радостных слов раздавая прохожим,
Мы вкусим, словно светлую Пасху, тот солнечный день!
И не нужно опять о войне. Говори о хорошем!
«Дни несутся, друг друга тесня…»
Дни несутся, друг друга тесня,
Но пронзит иногда холодочек:
Что останется после меня?
Только горстка мерцающих строчек…
Что, распахнутая, на ветру,
В них сказать я когда-то хотела
И о чём, горячась, на миру
Вам рыдала, смеялась и пела?
Жизнь – вскипающая река,
И – увы – оступиться несложно.
Но незримая чья-то рука
Поднимает меня осторожно.
И однажды, свершив дальний путь,
Перед Отчим порогом
Мне останется только вздохнуть:
«Слава Богу!»
«Запомни этот день. Как чист и влажен воздух…»
Запомни этот день. Как чист и влажен воздух,
И рощица берёз прозрачна и свежа —
Ей скоро принимать грачей в лохматых гнёздах.
Тебя целует март, беспечная душа!
Запомни этот день, он вновь не повторится.
На всём печать весны! И птичья перезвень,
Врываясь в шум машин, преображает лица.
Смотри во все глаза, запомни этот день!
Кто нынче в мир придёт, кто – канет без возврата.
И эту череду никак не отменить…
Когда и этот день, как снег, сойдёт куда-то —
Благослови, что был, за радость просто жить!
«Мирозданье искрило от красок и от голосов…»
Мирозданье искрило от красок и от голосов —
Всемогущий лепил из вселенской податливой глины!
И, настроив сверхчуткие чаши небесных весов,
Он задумал Свой главный шедевр – человека. Мужчину.
И бездушная персть мановенье Творца поняла,
И содеялось диво из праха – Адамово тело.
Вот с гончарного круга и нежная Ева сошла,
Неиспорченный солнечный мир оглядев оробело.
И вдохнул в них Отец трепет жизни и жажду любви.
Дал свободную волю – бесценное право навеки.
Непослушные дети не внемлют! Зови – не зови!
Что же вам не жилось во блаженном раю, человеки…
Вас, несчастных, за дерзость исторгнул Отеческий кров,
И всему человечьему роду аукнулось ваше затменье.
Содрогнулась природа: на чашу небесных весов,
Точно камень, обрушилось первое грехопаденье!
С допотопных времён и поныне есть в каждой судьбе
И сияние горнего света, и горечь отравы.
Каждый новорождённый имеет наследство в себе:
Право жить и любить. И свободы опасное право.
Хоть всё тот же Отец, но весь мир на вселенских весах
Над открытою бездной раскачивается неприкая́нно.
Божий свет или морок?
Душа или прах?
Тайна…
«Среди людей, где не родство, но тайно разделенье зреет…»
Среди людей, где не родство, но тайно разделенье зреет,
Любовь не ищет своего. Она лишь отдавать умеет.
Тихонько падшего простит (на что сподобится не всякий).
И милостыньку сотворит озябшим в нищете и мраке.