Европейский парламент задумывался как орган, действующий иначе, чем национальные парламенты. Европарламент не имеет полномочий выдвигать законодательные инициативы или поправки к законам. Избирательные округа очень велики, и связь между депутатами Европарламента и рядовыми гражданами на местах слаба. Тот факт, что округа нарезаны не поверх государственных границ стран-членов, а строго в пределах их территорий, закрепляет положение Европарламента как органа, чьи полномочия находятся где-то посередине между национальными государствами и полным объединением. В Европарламенте существуют семь политических фракций, объединяющих представителей разных государств, но в силу крупных языковых и культурных различий между парламентариями их принадлежность к той или иной фракции мало что дает в плане политических выгод стране, которую этот парламентарий представляет.

Аналогичными проблемами поражен и Суд Европейского союза. От каждой страны, независимо от ее размеров, в суде ЕС представлен один судья. Такой порядок мало способствует эффективности работы суда, как и укреплению его репутации. Некоторые постановления этого органа получают широкое одобрение. Пожалуй, самым знаменитым является судебное постановление от 1979 г. по делу Cassis de Dijon,[12] установившее принцип взаимного признания стандартов, согласно которому любой товар, законно выставленный на рынок и продаваемый в одной стране ЕС, позволено также реализовывать в другом государстве ЕС. Тем не менее уйма решений суда ЕС приводит в ужас. Одно из самых спорных постановлений было вынесено в 2011 г. против половой дискриминации в страховании, а журнал The Economist назвал его «изрядной чепухой». Постановление имело целью не позволить страховым компаниям предоставлять преимущества молодым женщинам-водителям, которые, как правило, совершают меньше аварий, чем молодые мужчины. Постановление также вынудило страховые компании предоставлять одинаковые ставки пожизненного страхования пенсионерам обоего пола, несмотря на то что ожидаемая продолжительность жизни у мужчин и женщин заметно различается.

Суд ЕС подвергается критике, причем не только в Великобритании, но и в некоторых других странах-членах, за так называемый судебный активизм. Под этим подразумевается склонность Суда ЕС выходить за пределы своих полномочий и продвигать европейскую интеграцию. Не надо путать Суд ЕС с Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ), который был учрежден в рамках Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ) – об этом мы вкратце поговорим в главе 7. Поскольку в английском написании аббревиатуры ЕСПЧ и ЕКПЧ выглядят одинаково – как ECHR, European Convention on Human Rights и European Court of Human Rights, – чтобы их различить, Европейский суд принято обозначать как ECtHR.

А вот Европейский центральный банк (ЕЦБ), по всей вероятности, представляет собой отрадное исключение в перечне институциональных провалов ЕС. В техническом плане ЕЦБ действует хорошо. Однако из-за того, что в руководящие органы ЕЦБ включены представители всех стран – членов ЕС, которые, по мысли учредителей, должны устанавливать валютную политику еврозоны в целом, этот институт подвержен многим проблемам, аналогичным тем, что преследуют другие европейские институты. Действительно, частое бездействие ЕЦБ по ряду проблем в высшей степени сомнительно. Однако надо заметить, что на ЕЦБ взвалена поистине геркулесова задача – каким-то образом курировать евро (об этом мы поговорим в главах 4 и 5).

При существующих институциональных структурах избиратели отдельных государств-членов больше не обладают политической силой для реального контроля над теми, кто ими правит. Даже в стране со столь сильными демократическими традициями, как Великобритания, механизм демократии никогда не приобретал такой мощи, чтобы влиять на конкретные положения законодательства (не говоря уже о том, чтобы их блокировать) или методы работы правительства. По большому счету, в Британии, как и где бы то ни было еще, сила демократии сводится к одной лишь возможности изгнать из власти правящую партию или ее лидера. Сегодня британцам ничего не остается, как молча принимать законы, которые навязываются им в результате византийских интриг между никем не избираемой Европейской комиссией и лидерами других европейских государств – членов ЕС. По сути, такая система сводит на нет завоевания многовековой истории Великобритании, где сюжетная канва состоит в постепенной передаче власти от монарха к избранным представителям народа, которых народ мог отрешить от власти в ходе последующих выборов.