Хорошо?!

Волк: А какие больше нравятся женщинам?

Фея: Разным женщинам – разные.

Волк: Красивым женщинам.

Фея: Не знаю. Может быть, спросите у будущей хозяйки? Зачем гадать?

И где логичная истерика, бл*ть?!

– Василий? – по фотографии похож, но только с небольшой модной бородкой, скрадывающей широкую челюсть.

До сих пор висит на школьной доске почета.

– Да?

– Я из полиции, – на секунду приоткрываю красные корочки. – Захар Волков, следователь.

Интересно, когда-нибудь кто-то попросит рассмотреть их внимательнее? Где ваша бдительность, товарищи?

Я вот всегда внимательно изучаю все предъявляемые документы.

– Опять по Вадику? Ко мне уже приходили. Я ничего не знаю.

– Присядем, спокойно поговорим? – открываю дверь своей машины.

– Вы его близкий друг?

– Ну, так…

А вот ваш классный руководитель уверял, что все десять лет – не разлей вода.

– Он поддерживает с Вами связь? В соцсетях, например?

– Я же сказал – нет! – его лицо раздраженно вздрагивает. – Ничего нового я Вам не скажу. Показания уже дал. Что Вам еще надо?

– Мне надо, чтобы ты передал ему одно сообщение.

– У меня нет с ним связи!

– Я сообщение оставлю. Вдруг появится…

– Не появится.

– Ну, а вдруг… – улыбаюсь я.

– Хотите – оставляйте.

– Передайте ему, что его ищут менты. И если найдут, он сядет по одной некрасивой статье про несовершеннолетних на восемь лет примерно. А если его найду я… Я, кстати, не из полиции, Василий, документы нужно смотреть внимательнее. Так вот, если найду его быстрее, я объясню ему, как вести себя правильно, чтобы по этой статье ему не смогли ничего инкриминировать. Если Катюша не хочет дожидаться своего Ромео восемь лет, пора возвращаться домой.

– Ей через три месяца будет шестнадцать.

– А похитил он ее, когда ей было пятнадцать! А это совсем другая статья. И ее совершеннолетие никак не отменит наказание. Он сядет.

– Он же не похищал!!

– А в заявлении будет написано, что похитил. И что деньги из дома она взяла под его давлением. А может, еще и изнасилование вменят, совращение-то несовершеннолетней – по любому. Потом менты его прессанут, отобьют почки, поиздеваются, и он подпишет все, что угодно. Поверь мне, подпишет, я там был.

– Катя не даст таких показаний.

– Вот вы вроде взрослые уже пацаны, но такие наивные! Причем здесь, вообще, Катя? Завтра заявление о пропаже девочки изменится на заявление о ее похищении. Его сначала объявят в федеральный, а потом примут, по-любому! Стоит только светануть своим паспортом. Долго они смогут скрываться? Работать он не устроится, в больницу – доступ закрыт, билеты никуда не купить, не уехать. Ориентировки в каждом отделении и на нее, и на него. Всё. Нелегал, ходящий под серьезной статьей. Прятаться все время? У них денег две сотки. Они же думали, что придется три месяца побегать. А с такой статьей десять лет придется в тени сидеть. Если следствию дадут ход, дело уже не закроешь. Хотят они так жить? Катю это устраивает?

Нет, я, конечно, сейчас сильно приукрашиваю. Ей же пятнадцать, а не тринадцать. Там бы вообще все было плохо. Но, тем не менее – это лишь вопрос настойчивости отца.

– Его родители не позволят его посадить. Они наймут адвоката.

– Да? А где он будет находиться с такой статьей, пока будет идти следствие? Правильно. В СИЗО. А уж там его попрессуют на славу! Он начнет подписывать бумаги, дело начнет приобретать долгосрочные обороты. Ему это надо? Пусть вернется Катя. Дождется своих шестнадцати, а уже потом смогут уйти открыто. Зачем они этот гемор устроили? Вот мой телефон. Пусть звонит сегодня. Я разрешу эту ситуацию без «крови» и участия ментов.