Я подумал, что стоит снять перчатки, скорее всего без них я почувствую вентиль лучше… Но потом до меня одна за другой дошли две неприятные мысли. Первая: на таком холоде кожа просто примёрзнет к пластику. Вторая: вентиль я не откручу, так как весь механизм смёрзся в один монолитный кусок. При таких температурах нужны специальные смазки, а их у нас просто нет.

«Сука», – сказал я ещё раз, совсем тихо, и оттолкнул от себя бесполезную горелку. Потом нащупал пульт от дрона и активировал. Экрана я тоже не чувствовал одеревеневшим пальцем, но дисплей быстро включился, да так ярко после темноты этой бесконечной ночи, что я даже зажмурился.

«Идиот», – подумал я и направил экран в сторону горелки. Потом собрался с силами и наклонился к ней поближе. Видимо, и правда замерзаю, если не догадался сразу себе подсветить. Посмотрел на вентиль. Инея на нём не было, но чуть выше, там, где я, видимо, не касался рукой, на пластике были снежинки, поднятые ветром с земли и осевшие на нём. Они и не думали таять. Я вздохнул и поднёс экран к самому рту. Сказал тихо, но чётко:

– Режим маяк. Плавающая высота. Режим маяк. Плавающая высота.

– Режим маяк, – отозвался пульт. – Высота расположения динамичная. Исполняется.

Я посмотрел на дисплей. Видимая область быстро сужалась: дрон опускался, но самое важное я не пропустил: глайдеры всё ещё шли своими волнообразными курсами, далековато от меня, но заметить смогут. Снежники подошли чуть ближе, но не было похоже, чтобы намеренно. Предполагаемого примата с симбионтом увидеть не успел.

Мне захотелось лечь на спину, чтобы было удобнее смотреть вверх, но я сдержался. Не хватало теперь заснуть и замёрзнуть. Я согнул ноги в коленях и обнял их, а голову запрокинул назад.

С плотно закрытого тучами, а потому казавшегося чёрным неба медленно спускался мой дрон. Он мигал поочередно сигнальными огнями: синий-красный-зелёный-жёлтый. Цикл повторялся трижды, потом часто-часто моргал обычный белый свет, и снова цветной цикл.

Я дождался, когда дрон опустится на минимальную высоту, в другой ситуации я бы, наверное, даже смог до него допрыгнуть, но сейчас просто смотрел, как он висит надо мной. Он четырежды повторил свой сигнальный цикл и стал плавно подниматься. Я подумал, что хоть ребята и идут в режиме снегоходов, в самой нижней точке они дрон могут не заметить, но менять что-то мне было уже просто лень. Я понимал, что стоит, но сил не было. Только ждать. Сидеть, обняв колени, и ждать. Я успокоил себя тем, что у поверхности дрон отпугнёт снежников, если те приблизятся…

Глайдеры снежников опередили. Первый красиво развернулся ко мне бортом, когда был шагах в десяти, и замер почти напротив. Несколько секунд он так и стоял, а потом распахнулся боковой люк и оттуда показался старший инженер:

– Навигатор, жив? – спросил он и, не дожидаясь ответа, стал выбираться.

– Жив, – сказал я радостно, но так тихо, что сам понял это.

Захотел махнуть рукой, но просто не смог. Не было ни сил, ни мотивации. За инженером вышел фиттер, но он не стал бежать ко мне: повернулся к люку и протянул руки, ожидая, что ему оттуда что-то подадут.

– Жив, пацан? – ещё раз спросил старший инженер, когда подбежал и хлопнул меня по спине.

– Да, да… всё хорошо.

– Жив! – радостно сказал он и хлопнул сильнее. – Мужики, жив! – крикнул он уже в сторону глайдера.

Фиттер только поднял руку – услышал – и снова стал ждать чего-то.

– Встать можешь, пацан? Нельзя сидеть, нельзя… – Старший инженер начал помогать мне. – Ох, тяжёлый ты, как купол реактора… Давай-давай… Сокоординаторша жива?

– Да… – Я зажмурился, собрался с силами и сказал громче: – Жива, но… голова разбита.