– Я никуда без вас не уйду, – упрямился Афелис, глядя на хмурые лица Рока и Даскалоса Балиновича.

Три друга, как обычно, сидели в углу барака за ширмой, вот только привычного пойла сегодня на столе не было. Из-за плохо работавших новичков к концу дня едва удалось выполнить норму. Афелис тоже схалтурил, бесконечно переписывая под присмотром старшего надзирателя сочинение в ответ важному товарищу Маврику. Там ошибка, тут клякса, здесь неправильно сформулировано. Лишь под вечер его выгнали в карьер помогать остальным возить тачки.

– Нельзя упускать такой шанс, – возразил Даскалос Балинович. – Маврик прав, тебе нужно выбираться отсюда. Афелис, ты давно себя видел в зеркале? Ещё полгодика-год и тебя вынесут из лагеря ногами вперёд. Тридцать шесть лет – солидный возраст для человека, не надейся, что твой организм будет и дальше прощать над собой издевательства.

– Надзиратель неспроста велел тебе никому не рассказывать про амнистию, – присоединился к уговорам гнома Рок. – Товарищ Торин может объявить всё что угодно, но здесь король – старший надсмотрщик. Зачем ему отпускать заключённых, которые могут рассказать весьма неприятные вещи о «воспитательном лагере» и о нём лично? О тебе беспокоится высокопоставленный лихнист, но на остальных всем плевать. Отрапортуют, мол, каторжники чувствуют себя в лагере так хорошо, что не хотят никуда уезжать, и никто никогда ничего не узнает. Аф, если ты не окажешься на свободе, никому из нас здесь точно лучше не станет.

Умом Афелис понимал аргументы гнома и орка, но бросить друзей в беде он не мог. Не позволяло проклятое сердце, в котором, несмотря ни на что, ещё сохранялось сострадание, гордость и честь. К словам одного-единственного бывшего каторжника никто не станет прислушиваться, его друзья сгниют на краю света в северных землях, а он ничем не сможет помочь.

– Из задницы нельзя вылезти поодиночке, спастись можно только всем вместе, – произнёс Афелис известную присказку, надеясь впечатлить таким образом смирившихся со своей участью каторжников. – А свободу нельзя получить в дар от какого-то власть имущего упыря, за неё необходимо постоянно бороться, – добавил он уже от себя.

В его впервые трезвой за многие дни голове начинал вырисовываться план действий.

Он примет щедрое предложение Маврика. Покается, получит амнистию.

Но это станет лишь видимостью. Прикрытием, чтобы освободить своих близких.

Вот только план не учитывал, что о готовящейся амнистии знают уже не только Рок и Даскалос Балинович, но и лежащий на кровати в другом конце барака избитый обиженный «правдоруб». Слух у Брехлисиуса был не просто хорошим, как и у всех представителей его расы, а превосходнейшим. Правдист обязан слышать и подмечать все детали.

В отличие от Афелиса, неудавшийся руководитель лихнистского Эльфланда не собирался становиться мучеником, тем паче кого-то спасать. Как только представится случай, он станет требовать от старшего надзирателя освобождения по амнистии.

Брехлисиусу было плевать, подставит ли он проговорившегося Афелиса и что вообще произойдёт с остальными. Следовало выбираться из этого проклятого лагеря, а не размазывать сопли, рассуждая о каком-то мифическом единстве в борьбе с диктатурой.

Правдист знал, что успеха добиваются именно корыстные одиночки. Которые потом рассказывают наивным болванам сказки о необходимости объединиться вокруг придуманной этими самыми одиночками цели…

Афелис глубоко ошибается. Из задницы не просто выкарабкиваются только поодиночке. Из неё выбираются, исключительно шагая по чужим головам.