Порой Керенский воспринимался как наиболее яркий и известный представитель левых в Думе. Руководитель фракции меньшевиков Н. С. Чхеидзе не был талантливым оратором, способным увлечь коллег и приковать к себе внимание журналистов. К тому же приверженность марксистской ортодоксии мешала Чхеидзе вступать в тактические переговоры с «буржуазными» группировками, и энергичный Керенский вел их от имени двух левых фракций. Это также способствовало укреплению его авторитета.

Не всем нравился «театральный» стиль выступлений депутата Думы, не соответствовавший традиционным представлениям о парламентских речах солидных законодателей. Сенатор Н. Н. Таганцев впоследствии вспоминал «демагогические» выступления Керенского, причем не отказывал депутату в ораторском даре, но считал его талантом «чисто митингового характера»[136]. Однако в 1917 году как раз такой стиль выступлений и был востребован, именно такие речи с энтузиазмом воспринимались на огромных митингах. Леонидов восхвалял характерную ораторскую манеру Керенского: «В думских речах теперешнего министра вы не найдете филигранной отделки, в них нет специфических ораторских построений, все это сказано экспромтом; это не речи в том узком смысле, в каком они обычно понимаются; это вопли мятущегося, истекающего кровью сердца – большого и пламенного сердца истинного народного трибуна»[137].

Популярный в радикальных кругах депутат приглашался на различные совещания, собрания и конференции; это отражало рост его известности и влияния. В 1913 году он был избран председателем IV Всероссийского съезда работников торговли и промышленности[138]. Председательство радикального адвоката в собрании подобного рода вызвало насмешливые комментарии со стороны правых. В Думе Н. Е. Марков (Марков-второй) в свойственной ему манере заявил: «Депутат Керенский, насколько мне известно, да и вам тоже, адвокат, – во всяком случае, не приказчик; может быть, приказчик еврейского кагала, но это в переносном смысле… Разве можно во всем обществе малообразованных людей допустить пропаганду господ Керенских?»[139] Но в радикальных кругах подобные выступления ненавистных черносотенцев лишь умножали славу молодого лидера фракции трудовиков. Многие же жители страны воспринимали Керенского как своего защитника: он получал немало писем от «маленьких людей», которые направляли ему жалобы, разоблачали злоупотребления и несправедливости, надеясь на его заступничество[140].

Керенский продолжал участвовать в нелегальных и полулегальных предприятиях. За депутатом пристально следила полиция, его досье в Департаменте полиции пухло, информаторов внедряли в ближайшее его окружение. В 1913 году Керенский участвовал в работе «Петербургского коллектива» эсеров. Парижская агентура Охранного отделения даже сообщала, что он якобы принадлежал к руководству партии – входил в состав Центрального комитета. Эта информация не соответствовала действительности, однако она позволяет составить представление об отношении к Керенскому со стороны руководства Министерства внутренних дел. В действительности депутат отклонил предложение эсеров быть их представителем в Думе, его целью было политическое объединение всех народнических групп. Однако эти полицейские материалы были опубликованы в 1917 году сторонниками Керенского; читатели же данной публикации могли получить преувеличенное представление о масштабах деятельности политика до революции, что в тех условиях способствовало укреплению его авторитета[141].

Накануне мировой войны, 23 июля 1914 года, Керенский был задержан в Екатеринбурге во время неразрешенного властями собрания местных учителей. От ареста его спасла депутатская неприкосновенность