Мобилизация. С призывного пункта нас сразу отправили в какую-то глушь. Лагерь подготовки. Неделю нас гоняли по полям и лесам. Дали несколько раз пострелять из карабинов и заставили несколько раз рыть окопы. Через неделю было распределение по частям. И дернуло же меня тогда сознаться в хорошем знании математики.

– О, как, рядовой! Ты можешь отличить синус от косинуса. И корень с квадратом не путаешь! Тебе прямой путь в артиллерию! – воскликнул начальник нашего лагеря при распределении.

Так я попал в артиллерийскую бригаду. Только там всем было пофиг на мои математические способности. Меня назначили подносчиком снарядов. И последний эскимос бы с этим справился. Нет, вы поймите меня правильно, я против эскимосов ничего не имею, просто тогда они были все сплошь необразованные, ага, белые англичане запрещали им учиться, и если они попадали в наши края, то их только грузчиками на работу брали. Да-да, жизни эскимосов имеют значение!

Я продолжу. Не успел я освоиться на новом месте, как бригаду подняли по тревоге. Суета. Запрячь лошадей в передки, к передкам прицепить наши 25-фунтовые пушки, и вперед к границе, где уже шли бои с янки. Почему к лошадям? Так наша бригада была 1-й бригадой конной артиллерии 1-го корпуса национальной гвардии Республики Квебек! И это было хорошо. Да-да, лошади меня и спасли. Вернее, лошадь.

Бригада вытянулась в колонну. Почти сотня упряжек-пушек. Не, обоз с нами не пошел. Он должен был подойти на передовую позже. Так вот. Почти никто не успел сообразить, что это авианалет. Не было тогда среди нас знатоков авиации. Из-за облаков послышался гул. Из них вынырнули самолеты. Большие. Много. Их было, наверное, столько же, сколько было пушек в бригаде. И с неба начали падать бомбы. Завораживающее зрелище. Я смотрел на это небесное действо как загипнотизированный. Взрыв! Меня откинуло взрывом в придорожную канаву. А следующий взрыв закинул на меня уже убитую лошадь. Тогда я подумал, что все – я погиб. Но нет, эта лошадь была моим спасением. Через долгие-долгие минуты, когда наконец-то прекратился грохот разрывов, я начал выбираться из-под лошадиного трупа. Ужасно болели ребра. Потом фельдшер сказал, что у меня было два сломанных ребра. Но мне стало не до ребер, когда я наконец-то выполз на дорогу. Бригады не было. На дороге валялись искореженные и закопченные пушки и трупы. Трупы людей и лошадей. Повезло спастись только мне? Нет. Нас, «счастливчиков», набралось почти полсотни. Почти все были ранены. Какой-то сержант взялся командовать. Мы перевязывали друг другу раны. Потом сержант отсортировал тех, кто мог самостоятельно передвигаться, и объявил, что приказ о выдвижении на передовую никто не отменял. Поэтому тяжело раненные остаются здесь, позже мы постараемся кого-нибудь за ними прислать, а все ходячие маршируют на фронт.

К концу дня мы добрались до фронта. Как раз вовремя. Часть, занимавшая эти позиции, начинала отход. И мы вместе с ней пошли в обратную сторону. Нам тогда везло. Янки основные удары наносили в других местах, и мы успевали отходить без риска быть догнанными передовыми американскими частями. Было несколько авианалетов. Но не таких сильных. В основном прилетали истребители и обстреливали нас из пулеметов. Да, потери были. В начале отступления в нашем отряде было человек семьсот. Когда мы вышли наконец к позициям у небольшой речушки, которые занимали остатки пехотной дивизии, нас было уже меньше пятисот.

Майор, который здесь командовал, очень обрадовался тому, что среди нас есть артиллеристы. В тылу позиций, в нескольких километрах от них, была разбомблена колонна какой-то артиллерийской части. Артиллеристы, скорее всего, разбежались после налета. Но вот несколько пушек там были вполне себе целыми. Даже два броневика нашлось в той колонне. Правда, бензина почти в них не было. И не было артиллеристов у майора, а тут мы… Пушки катили на руках. Броневики на последних каплях бензина доползли почти до позиций. И заглохли. Дальше было спешное оборудование окопов для пушек. Броневикам тоже выкопали окопы и затолкали их туда. Меня распределили наводчиком в один из броневиков. И никто не стал слушать, что я ни разу не стрелял из пушки. Артиллерист? Артиллерист! Иди, исполняй приказ, солдат!