Кайра могла отблагодарить его, минуя терзающие вопросы. Судьба подкинула ей в руки возможность и отяжелила выбором из двух зол. Предупредить его о предателе и зреющем заговоре или смолчать и смиренно ждать того часа, когда её месть свершится, переполнив чашу терпения, – что же сделать?

Уезжая прочь от этого места, Сэт ограждал жену от ветра, грел своим телом и жалел об одном.

Что не убил тех людей более жестоко.

Всю дорогу до владений князя Кайра молчала. Удивительно спокойная и смиренная, задумчивая – а ведь она уже успела сложить о себе мнение как об особе, которая не способна думать.

В ожидании, пока врата откроются, неожиданно для обоих прозвучали слова благодарности. Но тайна… тайна осталась в лесу, и хотя продолжала мучить её поступком князя, сбивая с толку, не озвучивалась княжной.

Поездка в Лисбор вышла совершенно не такой, какой планировалась. Размеренной прогулки по окрестным землям с шествием сытых и довольных лисов не случилось – чувствовалось, что князю не терпится завершить все дела и поскорее вернуться на север. Ему не давало покоя это тщательно спланированное нападение… Охрана лисят, вооруженная до зубов, провожала их едва не до помойного ведра.

Князю не раз доносили, что его жена хочет с ним поговорить, но росомаха отмахивался от этих дел, искренне считая, что все заботы Кайры – это выбраться из-под круглосуточного надзора, а ей, видите ли, не позволено. На исходе третьего дня в Лисборе, вымотанный дневной суетой и разрешением конфликтных вопросов на торговой площади, Сэт мечтал об одном – не слышать больше лис, наперебой галдящих, как чайки у моря… казалось, их хвалёная мудрость обитала в голове только у бывшего князя, остальных же вообще не коснулась: разбираясь, кто у кого увёл беременную лошадь, разродившуюся накануне, князь-росомаха вымотался насмерть и желал одного – молчать как минимум седмицу.

– Сэт, к тебе лисица, – сунулся к нему в покои хранитель, когда солнце уже зашло. Называть её по имени категорически не хотели. Лисица и лисица. В ответ князь, снимавший в тот момент нательную рубаху, глянул на него глазами мученика; воин замялся и пояснил: – Стоит под дверью, требует пустить.

– Пусть войдёт… – устало выдохнул Сэт, бросая рубашку, которая за день успела как следует пропитаться кровью: на груди мужчины вновь разошлась рана, вспоротая вскользь по коже в ту самую злополучную ночь.

С того дня, как Кайра подслушала разговор похитителей-горемык, а сам князь росомах ринулся спасать её из плена, княжна всё не могла решиться рассказать Сэту о заговоре. Весть о предателе могла как сыграть ей на руку, так и навредить, а в свете последних событий – поступка Сэта – так и вовсе выбила почву из-под лисьих лап. Решение было важным, как ни посмотри, и принимать его поспешно Кайра не хотела. Дурная привычка поступать не взвешивая утратила ценность.

Окончательное решение удивило Кайру ничуть не меньше, и стоило ей впервые за долгое время решить сделать что-то положительное в ответ на свойскую доброту супруга, как обстоятельства сказали: «Не дождёшься». Суета Лисбора затянула князя, а все попытки княжны достучаться до него и вывести на разговор не увенчались успехом. Время шло. Не за горами возвращение в земли росомах, а она так и не добилась встречи.

Услышав очередной отказ, Кайра вспыхнула – лопнуло лисье терпение. Она пытается ему помочь, а её не желают даже слушать! Бесспорно, сама виновата в таком отношении, но, отмахнувшись от затеи, быстро пожалела об этом. Шумно выдохнула, смягчилась, горделиво расправила плечи и решительно направилась к покоям князя сама.