ДЖЕЙСОН.

– Выходи. – произношу, открывая заднюю дверь.

Не такой я и ужасный раз позаботившись подвез домой эту неуравновешенную. Николь выходит из машины и молча двигается к дому.

– И спасибо не скажешь? – издеваюсь я, глядя на её спину. Она не отвечает и не оборачивается, просто заходит в дом, закрыв за собой дверь.

Через пятнадцать минут я оставляю машину в мастерской и звоню Метту чтобы тот забрал меня.

– Джейс, то что произошло сегодня, по-моему тебе нужно остановиться. – напряженно произносит Метт.

– Да ты прав. Бросок сегодня был жесток, у парня перелом. – беспечно отвечаю и достаю телефон с усмешкой рассмотрев входящие фотографии, которые прислал мне Джек.

– Я про Николь, – произносит Метт, чем сразу же привлекает моё внимание. – Что она тебе сделала? Девушку едва не изнасиловали!

– Метт, я не понял… ты мой лучший друг, с чего это все?

– Почему ты никому не доверяешь кроме меня? Потому что только я говорю тебе правду в лицо. Только я говорю, что ты совершаешь ошибку. Оставь Николь в покое, прекрати издеваться над ней лишь потому что она пошла против тебя и не стала прогибаться. – заканчивает свою поучительную речь друг.

– Ты серьёзно наезжаешь на меня из-за этой идиотки? – смеюсь я ему в лицо.

– Она может подать заявление. -негодующе произносит Метт. – Ты об этом подумал?

Я пожимаю плечами, хлопая по карман в поисках сигарет. Засовываю одну в зубы, чиркаю зажигалкой. Затягиваюсь, выпуская струю дыма в сторону Метта. Прищюрившись, я смотрю на него. Наблюдая как напряжена челюсть друга.

– Она тебе нравится! В этом все дело? – усмехаюсь я.

– Нравится Джейс! И я больше не позволю обижать её. – внезапно выпаливает друг.

– Браво герой любовник. Нет, правда браво. Машину останови. – на ходу открываю дверь и тогда Метт быстро нажимает на тормоз. – Ты наверное знаешь, что я никого и никогда не слушаю. Вот и не рассчитывай , что с тобой будет как-то по другому.

НИКОЛЬ.

Внутренности скручивает от боли и обиды. Я лежу в ванной до краёв наполненной водой обжигающей температуры. Смотрю на облупившийся от краски кран, не имея не одной мысли в голове. Пустота и усталость. Хочется уснуть, но веки предательски щиплет от слез стоит их закрыть. Они опухшие и красные. Так происходит всегда, стоит мне разреветься как я становлюсь похожей на не выспавшуюся сову с полопанными капиллярами.

– Николь? – тихо стучит в дверь мама. Хорошо, что её не было дома и она не видела в каком состоянии я вернулась с учёбы. – У тебя все в порядке?

Закрываю глаза и выдавливаю тихое нет, которое она естественно не слышит.

– Ник? – снова стучит мама.

– Всё хорошо мам. – прочистив горло, произношу я.

Понимаю, что для неё этого не достаточно. И моё долгое время провождение только усилит её подозрения. Я поспешно добавляю.

– Я почти все, скоро выйду.

Слышу удаляющие шаги и погружаюсь с головой под воду. Дыхания хватает на секунд пятьдесят, но я держусь из последних сил пока инстинкт самосохранения не выталкивает меня наружу. Мое подсознание ищет пути к отступлению, хочется признать себя поверженной, но что-то все таки не позволяет мне сделать этого.

Тихо выбираюсь из ванной, оборачиваюсь полотенцем и игнорируя не большие синяки на коже, я как можно тише сбегаю в свою комнату. Быстро напяливаю пижаму, которая закрывает все тело, расчесываю волосы, хлопаю себя по щекам чтобы придать им цвета и решительно выдохнув спускаюсь вниз.

Мама накрывает ужин и увидев меня широко улыбается. Я пытаюсь ответить ей такой-же ничем не обремененной улыбкой.

– Я приготовила твой любимый пирог. – разрезая на ровные части давно на дух не переносимый штрудель, мама кладёт объёмный кусок в мою тарелку. Наливаю нам чай, избегая зрительного контакта. Я очень завидую не которым семьям, которые могут кушать в своих комнатах, параллельно занимаясь своими делами. Но для моей мамы это невозможно. Исключено и недопустимо. – Как прошёл твой день?