– Вот это да! – не выдержал Томазо, от удивления мотая головой.

– Но ты дослушай, это лишь начало! – Адам запил чудесным «Chivas», готовясь «закусить» сигарным дымом. Они проехали огни своей любимой «Твиги», где полным ходом развивалось клубное «Бум-бум», – И постарайся не забыть, ради чего я всё это вещаю.

– Да-да, я помню! Ключевое Слово. Какой-то Образ, объясняющий Любовь, – сосредоточенно кивнул Томазо.

– Молодец! – Адам откинулся на спинку кресла, придерживая руль одной своей рукой с зажатой между пальцами сигарой, облокотившись правым локтем на мягкий подлокотник, держа в ладони свой увесистый стакан, небрежным жестом намекая другу, мол, давай, налей ещё немного.

В душе Адама полыхали смешанные чувства, навеянные яркими, как свет от пролетавших мимо фонарей, картинками его воспоминаний.

– Давай, рассказывай, что дальше! – Томазо булькнул пару капель виски в пустой стакан Адама.

– Лаура… – вздохнул Адам, – она сидела, где и ты, на этом самом месте, и молча всматривалась в контуры заката. Мы выехали за «Firenze-Nord» и двигались уже по автостраде. Внезапно зазвонил мой золотой мобильник – синьор Морено, так и не дождавшись нашей встречи, решил напомнить о себе. Пришлось переназначиться на следующее «как-нибудь»: «Прошу прощения, синьор Морено. Возникли неотложные дела…», – ответил я по телефону размеренно-спокойным низким тембром, давая Лауре возможность вслушаться в меня, – «Да-да, я понимаю…», – отзывался я на реплики Морено, – «Уладим это через месяц… Нет-нет, никак не раньше! Причина в неотложности моих смертельно важных дел!» – я улыбнулся Лауре – она смотрела на меня – и, задорно подмигнув, продолжил диалог с Морено, – «Увидимся, когда увидимся. Приятного Вам вечера, синьор Морено!» – и, отключившись, положил мобильник в подлокотник.

Лаура сидела и молчала, лишь изредка украдкой поглядывая на меня.

«Santa Maria!» – вдруг воскликнула она, – «Что я творю! Не понимаю…».

«Ты просто чудо! Всё в порядке!» – спокойно улыбнулся я, – «Ты сделала всё правильно, поверь мне!».

«Но, что я сделала, Эльмар!» – она поправила причёску, – «И почему я так легко ушла с тобой? Ведь, я тебя совсем не знаю… Что скажут обо мне мои подруги…».

«Сегодня, милая, ты совершила подвиг! Ты воскресила в своём сердце давно забытую отвагу… и поборола страх… решилась на свободу! Не каждый из мужчин способен на такое. Но ты смогла! И этим обратила на себя внимание Самой Фортуны! Я познакомлю тебя с нею завтра…», – тут я изобразил загадочный прищур – «Фортуна помогает только тем, кто знает, что такое Риск!».

«И что такое Риск?».

«О-о-о! Риски – это инструменты сильных!».

«Но я рискнула всем, что было в моей жизни до тебя…».

«А значит, слабостям нет места! Почувствуй силу! Она вся в тебе!».

«Но неизвестность… Она меня пугает…».

«А это зря! Ведь, в ней вся Жизнь! Её любить, а не бояться надо!».

В её глазах возник вопрос, и я решил иначе объяснить. А чтобы фон располагающий создать, я зарядил CD с «Flamenco» – редчайший диск, мне подарил его Риккардо из Мадрида – продюсерский талант от Бога. Он двигал в своё время Gipsy Kings и три десятка прочих любимчиков испанского народа.

Ритмы «Flamenco» ворвались в салон автомобиля азартным переливом звонких струн гитар испанских. Я лишь чуть-чуть убавил звук и вновь заговорил.

«Скажи мне, Лаура, откуда в этом мире столько душ несчастных?».

«Тут, знаешь ли, кому как повезёт…», – ответила она на автомате.

Голос её звучал уже спокойно. Божественно красивый голос! Предельно женственный, заботливый и нежный, местами сдержанный, восторженный, спокойный, уверенный в себе, а иногда смущённый. И интонация, акценты в суть, дыхание в полёте, перепады выше, ниже. И в этом отражался её острый ум. Она действительно умна и интересна, что редкость в сочетании с её же красотой – Синьора с большой буквы, нечего сказать.