– Допивай пиво, идем, быстро, – голос Кулешова резанул сталью.

– Куда идти–то? – выпучил глаза Костя.

– К твоему торговому месту, куда же еще? А ты что подумал? В тюрьму тебе рано еще. Кулешов резко поднялся и, не оглядываясь, пошел к пустым стеллажам.

3

Наконец объявили регистрацию на киевский рейс. К стойке номер 17 стали подтягиваться пассажиры. Доставали билеты, вкладывали их в паспорта, оглядывали свой багаж и становились в медленно образовывающуюся очередь.

Роза Львовна с Изей и Ромочкой оказались у 5 секции, и теперь им предстояло еще раз проделать фокус с переброской своего багажа. Рома, до этого ни разу не летавший самолетом, как-то приосанился и принял особое выражение лица, которое, очевидно, по его мнению, должно было выражать важность события, а на самом деле показывало обычный детский испуг, смешанный с любопытством.

– Бабушка, а ты выключила дома утюг? – спросил он невинным голосом, когда Роза Львовна наклонилась за сумкой с продуктами.

Замерев в таком наклоненном положении и широко раскрыв глаза, Роза пыталась понять смысл вопроса, и в голове у нее пронесся вихрь возможных вариантов ответов и последствий оставленного включенным утюга.

– Не бери в голову глупости, Розочка, – пришел на выручку Изя. Я, когда мы выходили, перекрыл газ и выкрутил пробки, – довольно произнес он. Услышав эту новость, Роза тихо опустилась на пол.

– Боже мой, Израэль, что ты натворил! Ведь у меня в холодильнике замороженный судак, который передал мне из Таганрога знакомый проводник поезда, и три килограмма селедки. Мы ведь едем всего на одну неделю.

Рома, подхватив клетку со взъерошенным, недовольным попугаем, побежал по направлению к стойке регистрации. Изя, виновато опустив голову, пытался найти выход из затруднительного положения.

– Давай позвоним твоей соседке, Ниночке, она перелезет через балкон в твою квартиру, – нашелся Изя. Ведь она уже делала это в прошлом году, когда ты думала, что потеряла ключ, а он потом нашелся. Не будем, правда, вспоминать, где.

– Да??? И целую неделю твоя Ниночка будет смотреть мой телевизор и обсуждать на скамейке возле подъезда мой гардероб. Нет, лучше пусть гибнет судак, чем моя безупречная репутация.

Весь этот диалог был произнесен далеко не шепотом и вызвал взрыв смеха у наблюдавших за этой сценой пассажиров.

Улыбаясь в унисон окружающим, отложив прочитанную газету на скамью и подхватив с полу свою сумку, мужчина в сером пиджаке встал и пошел к стойке с таким расчетом, чтобы оказаться в очереди впереди этой эксцентричной троицы.

Наступал момент проверки многолетней работы сверхсекретной и глубоко законспирированной лаборатории в Северной Ирландии и момент проверки эффективности четырехлетней тренировки по выживанию в любых критических ситуациях. Это была первая акция в России, и он не знал, что Организация, боясь провала, страховала его и в аэропорту, и в Столешниковом переулке.

Молоденькая девушка, заполнявшая полетную ведомость на пассажиров рейса, отрывая корешок билета и сверяя паспортные данные, даже не взглянула на него, потому, что позади раздался крик, детский визг и плач. Рома, взяв билеты, чтобы к умилению бабушки, «как взрослый», подать их контролеру, нечаянно склеил их жвачкой и просунул в клетку попугая. Держась за ухо, он вопил изо всей мочи и, пытаясь вырваться из цепких дедушкиных рук, бил ботиночком по сухим старческим щиколоткам. Роза, виновато улыбаясь и громогласно объясняя трудное детство мальчика, живущего без родительского глаза, пыталась разлепить билеты, которые успел загадить испуганный попугай.

Поскольку наступила небольшая задержка в передвижении очереди, ему пришлось, поставив сумку на пол, потянуть время, якобы сортируя в бумажнике его содержимое. Выглядело это весьма убедительно, многие пассажиры делали то же.