Так считается, что важнейшим признаком тоталитарной системы является отсутствие в ней гражданского общества (см. напр.: 66, с.207). Однако А. Зиновьев в книге «Коммунизм как реальность» отчётливо показывает, что в тоталитарной системе существует общество, живущее по своим законам, которое тоже является вполне гражданским, так как состоит из граждан данной страны. Здесь мы сталкиваемся с примитивным, идеологически-пропагандистским пониманием тоталитаризма, в котором «государство» видится как некий самостоятельный субъект, будто бы порабощающий общество, тогда как на деле «…государство господствует над личностью, но не над обществом, оно лишь вожжи управления низшими со стороны высших» (42: книга 2, с.184). Так и в тоталитарной системе государство – лишь инструмент партии, осуществляющей надгосударственное управление, а партия – инструмент «внутренней партии», номенклатуры. Следовательно, тотальное огосударствление можно рассматривать как признак тоталитаризма лишь в узко институциональном, чисто формальном плане, ибо подлинным собственником всего здесь является не государство, а «внутренняя партия». При этом совсем не обязательно огосударствлять всю собственность в стране.«Зачем нам социализировать банки и фабрики? Мы социализируем людей» (цит. по 213, с.153), – говорил А. Гитлер. Следовательно, тотальное огосударствление не является сущностным признаком тоталитарной системы.

Не является подобным признаком и наличие тоталитарного вождя. «Так называемый принцип вождизма сам по себе не является тоталитарным. Он вобрал в себя определённые черты из авторитаризма и военной диктатуры, что во многом способствовало затушёвыванию существа и преуменьшению значимости тоталитарных феноменов» (14, с.479), – отмечала Х. Арендт. Более того, реальный вождь часто исчезает в тоталитарной системе, превращаясь в фиктивный символ или подменяясь «коллективным руководством». В романе Оруэлла вообще никто не видел живого Большого Брата100, от имени которого управляла партия, в истории СССР фиктивный вождизм также обычное явление: В. И. Ленин после 1922 г., Л. И. Брежнев после 1976г., К. У. Черненко.

Рассмотрим ещё один признак тоталитаризма – террор. «Есть перманентный, систематически осуществляемый массовый террор, под страхом которого живёт население страны, – значит, есть тоталитаризм. Нет этого… – нет и самого тоталитаризма. Вот теоретически чёткий критерий… тоталитаризма» (14, с.624), – пытается убедить читателя в послесловии к книге Х. Арендт Ю. Н. Давыдов. Однако, следуя подобной логике, можно обнаружить тоталитаризм у любого тирана древности и средневековья. На деле же террор – лишь инструмент удержания власти «внутренней партией», следовательно, систематический массовый террор есть тогда, когда власти этой партии угрожает опасность, а когда не угрожает – его может и не быть. Это подметил ещё И. Л. Солоневич, связывавший больший размах репрессий в СССР по сравнению с Третьим рейхом с более сильным внутренним сопротивлением тоталитарному режиму в России (см. 231, с.68—69). То же самое можно сказать и о геноциде, нередко осуществляемом тоталитаризмом.

Нельзя считать сущностным признаком тоталитаризма и атомизацию населения, которая, на практике, сопутствует разложению традиционной «общности» (Ф. Тённис) и замене её нетрадиционным «обществом». Исторически достоверно, что все тоталитарные режимы возникли после более – менее продолжительного периода либерально – демократического правления, порождающего атомизацию, которая, таким образом, является причиной возникновения тоталитаризма, а не его следствием.