Так я маме и сказала.

И, наверное, именно тогда она решила, что сердится на меня.

Об этом мне рассказал папа, и когда я говорю что-то вроде «мне знакомо это чувство», даже он становится сварливым.

После шопинга мама сказала, что сдается. А это о многом говорит, потому что любовь этой женщины к магазинам безгранична.

Папа пытался вмешаться и спросил меня за ужином несколько дней назад:

– Джей-Джей, ты где-нибудь видела платья, которые тебе нравятся?

– Скорее нет, – я пожала плечами и откусила кусочек курицы.

– Почему бы нам с тобой завтра вечером не отправиться за покупками? И если мы найдем нужное платье, отведаем пиццы в «У Джонни».

Я была удивлена таким развитием событий, потому что папа годами рассказывал мне, что у него аллергия на примерочные. Должно быть, поэтому он принял три таблетки антигистаминного перед тем, как мы покинули дом.

Как ни удивительно, мы с папой нашли мне платье на выпускной. Сначала мы отправились в отдел для одиннадцатиклассников в магазине, рекомендованном Кэти. Я примерила несколько платьев, но папа забраковал их как слишком сексуальные, поэтому мы продолжили поиски. Мне очень понравилось черное платье, которое папа назвал слишком откровенным, но я была голодна, поэтому сил спорить не было. Кэти также посоветовала мне зайти в «Gap», что мы и сделали. Мне правда нужно поблагодарить эту девушку, потому что это был дельный совет. Я нашла красивую ажурную юбку и по-настоящему классный топ.

Во время всего шопинга папа лишь держал себя в руках и дважды что-то пробормотал. Думаю, и для него это был хороший опыт.

Теперь я жду не дождусь выпускного.

Прямо сейчас я собираю вкусняшки, чтобы взять их в палатку.

– Филипп, помоги мне! – кричу я на другую сторону улицы, с трудом пытаясь все унести.

Подбегает Филипп и выхватывает у меня из рук две сумки, заполненные сладостями и чипсами. У меня осталась лишь миска теплого попкорна с маслом. Я иду за Филиппом через улицу, Дэнни выходит из гаража. В руках у него маленький холодильник.

– Почему ты ведешь себя так подозрительно? – спрашиваю я его, когда мы встречаемся посреди улицы.

Дэнни выглядит так же, как в ту ночь, когда мы украсили деревья МакКензи бельем Эшли. Сначала Эшли, которой в то время стукнуло шестнадцать, смеялась, словно ей все равно, но это было до того, как она поняла, что Филипп разослал сообщения всем в ее адресной книге. Она ужаснулась, когда все ее друзья, включая парней, начали подъезжать к дому и сигналить при виде ее лифчиков и трусиков с рюшками.

Дэнни что-то задумал, я почувствовала это.

– Расскажу позже. Просто веди себя как обычно, на случай если мои родители смотрят.

Позже, после того как мы перекусили и поиграли в карты, Дэнни открывает холодильник и говорит:

– Как насчет вечеринки сегодня вечером? – и достает три банки пива из-под пачек с попкорном.

Филипп, самый консервативный из нас троих (по моему мнению), должен был сказать, что это плохая идея. Но к моему удивлению он отвечает:

– Черт возьми, да!

Приходится и мне соглашаться:

– Звучит здорово!

Мы открываем пиво, и Дэнни произносит тост:

– За хорошую жизнь!

Уверена, он услышал это в какой-нибудь рекламе.

Мы пьем. Несколько часов спустя мы уже прилично навеселе. Хорошо, что наши родители уже в постели.

Видите? Говорила же я, что все может произойти еще до сна.

Мы с мальчиками болтаем о том, кто кому нравится. Сплетничаем, одним словом. Мы лишь строим догадки, но громко спорим и смеемся. Потом делим на троих последнюю банку пива.

Вообще-то я умная и только притворяюсь, что пью.

Мы дурачимся и смеемся, когда парни рассказывают мне, как они просыпаются по утрам с твердым