Больше всего дружелюбия к нему проявлял, как ни странно, Марик. Он был единственным, кто мог подолгу разговаривать с Николаем, сидя на кухне поздно вечером, когда все хозяйки заканчивали с готовкой и мытьем посуды.

– Он что, нравится тебе? – ревниво спрашивала Наташа, с горечью думая о том, что никогда ее любимому Марику не приходило в голову вот так же посидеть вечером на кухне и поболтать с ней самой.

– А почему он не должен мне нравиться? – отвечал Марик вопросом на вопрос. – Он такой же человек, как и мы все.

– Нет, он не такой, – горячилась девушка, – он грубый и неотесанный, он пьяница и хулиган. Не понимаю, что у вас может быть общего.

– Вырастешь – поймешь, – тонко улыбался Марик. – А пока запомни: он наш сосед, он живет в нашей квартире и будет жить в ней всегда, и мы ничего не можем с этим поделать. Поэтому надо приспосабливаться и делать все возможное, чтобы поддерживать с ним хорошие отношения. Вот я отношусь к Коле по-человечески, и он перестал меня цеплять, перестал навязывать совместную выпивку. А Люся, твоя сестра, наоборот, все время на него фыркает и дает понять, что он не человек, а так, животное какое-то. Это его злит, и он специально к ней цепляется при каждой возможности.

Свадьба Нины и Николая превратилась в кошмар, квартиру заполнили незнакомые мужчины и женщины, быстро перепились, громко бранились, кого-то рвало в туалете, кто-то кого-то ударил, и только совместными усилиями Марика и Наташиного отца с трудом удалось предотвратить кровавый мордобой. Наташа едва сдерживала слезы разочарования: она так ждала этого дня, так готовилась, одолжила у Инки Левиной модное кримпленовое платье, темно-красное с яркими желтыми цветами, а ее сестра Мила дала на один день потрясающие итальянские туфли. Наташе так хотелось хорошо выглядеть, ведь придут гости, все будут нарядные и торжественные, и, может быть, ей удастся сесть рядом с Мариком, который будет весь вечер за ней ухаживать, подкладывать в тарелку салат и наливать лимонад. Но все вышло совсем не так, на Наташу никто внимания не обращал, все пили водку или вино, а лимонада на столе вообще не было. Марик к началу застолья опоздал, он водил своих учеников в музей и появился только часам к пяти, его усадили где-то с краю, далеко от Наташи, а минут через двадцать он ушел к себе, и никто, кроме самой Наташи, этого не заметил. Промаявшись в одиночестве еще какое-то время, она тоже сбежала. Разделась в своем закутке, аккуратно сложила платье и туфли, завернула в белую бумагу и отправилась к подружке.

– Ты чего так рано? – округлив глаза, испуганно спросила Инна. – Свадьбу отменили?

– Нет, просто уже все кончилось, – быстро соврала Наташа. – Они с самого утра празднуют. А сейчас все расходятся. Вот, возьми, – она протянула подруге пакет, – платье чистое, я проверила.

Инна небрежно бросила пакет на диван и потянула подругу за руку.

– Ладно, брось, пошли лучше к Милке в комнату, у нее такие пластинки обалденные! Послушаем, пока ее нет.

Они поставили пластинку Ободзинского и с наслаждением погрузились в сладкий голос, с неподдельным трагизмом выводивший:

Слушая эту песню, Наташа всегда представляла себе Марика, именно его глаза были для нее «этими глазами напротив», именно к нему она обращалась, мысленно повторяя вслед за певцом незамысловатые слова модной песенки: «Эти глаза напротив ярче и все темней, эти глаза напротив чайного цвета, эти глаза напротив – пусть пробегут года, эти глаза напротив – сразу и навсегда».

– Да ты чего грустишь? – тормошила ее Инна. – Все в порядке, Нина вышла замуж, теперь она для тебя не опасна. Даже если твой Марик в нее влюблен, все равно ничего не выйдет, так что у тебя еще есть шанс.