Несмотря на то что края тента, как подол у юбки, были у нее закатаны, а внутренность продувал ветерок, внутри было липко и душно. Летников первым делом оглядел помещение, отыскивая автомат. Смотреть-то особо негде: кровать, тумбочка, стол, шкафчик. Майор с непроходящей ехидной улыбочкой, выработанной всесильностью должности, дождался, когда палатку покинут прибиравшиеся в ней пехотинцы, и только после этого протянул старшему лейтенанту листок. Чтобы не терять времени на чтение бумаги, пояснил и ему, и замершим от любопытства женщинам:

– В особый отдел группировки от капитана Летникова поступило заявление, что вы воруете оружие. Не исключено, что для возможной продажи боевикам.

Пока Мережко хватал ртом воздух, майор дал волю сопровождающим его капитанам:

– Приступить к обыску.

Старший лейтенант еще с первого раза не успел набрать воздуха, как он потребовался снова. А капитану хватило двух-трех движений, чтобы обнаружить автомат под откинутым матрацем.

– Номер вашего автомата? – принимая находку от подчиненных, посмотрел майор на вертолетчика.

– ЛМ 13 84.

– Под матрацем на койке, принадлежащей старшему лейтенанту Мережко, – начал наговаривать протокол обыска особист, – обнаружен автомат под номером ЛМ – «Люба, Маша», номер 13 84, исчезнувший у капитана Летникова. Арестовать!

На запястьях старлея в ту же секунду щелкнули всегда готовые к подобной работе наручники. Не менее громко щелкнула челюсть Зины. Но здесь все понятно, про них ей даже мать говорила: «С такими челюстями похудеешь! Ешь как три козы сразу». Алена, ощущая слабость в ногах, ухватилась за центральный стояк палатки.

Вертолетчик потянулся за оружием, желая убедиться в точности цифр на ствольной коробке, но майор желанию не потрафил, оставил вещественное доказательство себе. Зато Летников перехватил умоляющий взгляд Алены. Она не то что просила спасти главного охранника «Тридевятого царства», в ее взгляде прочиталось недоумение: разве так можно? Ты так можешь?

Может. Вот так:

– Товарищ майор, я вспомнил. Извините. Но это я положил туда автомат. Мы пили чай, я и засунул, чтоб не облить кипятком. Старший лейтенант – гитару, а я – автомат.

Теперь в палатке вообще никто ничего не понимал. К старлею возвращалась незапятнанная карьера, к Летникову – оружие, к Алене – уважение. Зина, ставшая невольным и прямым свидетелем разыгравшейся прямо перед ее глазами драмы, предвкушала счастье – быть первой среди новостей «Тридевятого царства». Отец Иоанн, освобожденный от свидетельских показаний, невольно перекрестил своего избавителя-летчика. Все еще по привычке культей. И только майор, выставленный идиотом, пристально впивался взглядом в вертолетчика, пощипывая трехдневную, слегка тронутую седым инеем бородку: парень, это ты заварил кашу, и крайним лично я оставаться не намерен.

– Я забираю свое заявление, товарищ майор, потому что оказался неправ.

– Вы не просто неправы, товарищ капитан. Вы в боевой обстановке оклеветали командира подразделения. Вы понимаете, чем Вам это грозит?

Летников пока не понимал, но ради теплеющего взгляда Алены он готов был на многое. Да и не лег грех на душу, батюшка свидетель. Хотя морпех – полный кретин, которого стоило проучить…

– Вы точно…

– Точно, – практически эхом повторил вертолетчик майора. И, как и он, посмотрел на понятых – для возможного протокола. – Я сам оставил автомат здесь. И забыл. Напряжение. После полета…

Майор кивнул подчиненным, те с неохотой сняли наручники с морпеха. А благодарность от начальства за бдительность была так близка…

Напряжения в палатке добавили ворвавшиеся командиры еще более высокого ранга – низенький, квадратненький вертолетчик полковник Громак и сам начальник гарнизона полковник Играев. Каждый из них подался к своему подчиненному, но возгласы получились практически одинаковые и одновременно: