– Конечно. Каникулы, – она улыбнулась и посмотрела на меня с таким торжеством, словно ей удалось разгадать какую-то сложную загадку.

В комнату вошел отец с миской супа для мамы. Я тихо сидел рядом и смотрел, как она ест с ложки. Отец не торопил, был аккуратен и постоянно хвалил маму. Он не рассказывал ей про работу. Он говорил о том, как сходил в магазин и пытался пересказать, как идут дела у Андрея – они недавно созванивались. Оскар положил морду мне на колено, и я рассеяно провел ладонью по его теплой спине, пытаясь заставить себя не выпадать из реальности снова.

Позже я ушел к себе в комнату и рухнул на кровать, закрыв лицо руками. Я лежал так с четверть часа, стараясь дышать ровно. Мне нужно было отвлечься, нужно было ухватиться за что-то. Я рывком сел, поднялся с кровати и включил компьютер. Первой моей мыслью было найти какой-нибудь фильм, но я никак не мог решить, что посмотреть.

Сотни мыслей в голове. Черт, Лео, сделай уже что-нибудь. Тогда я впервые пожалел, что не забрал у Альвина нашу папку. Это было странно, это было неправильно, но то, что было моей самой главной головной болью, помогало мне абстрагироваться от остальных проблем и переживаний.

До глубокой ночи я сидел перед монитором, изучая дело Михаэлы Фидлер – последней жертвы Ванденберга. Михаэла была еще жива, когда ее нашли. Она скончалась по дороге в больницу, но перед смертью успела коротко описать напавшего на нее мужчину. Ванденберг не довел свое дело до конца, потому что его спугнула шумная компания подростков. Он оступился. У полиции ушло три дня, чтобы найти его.

– Лео?

Я помотал головой и открыл глаза. Рядом со мной, скрестив руки на груди, стоял отец. Кажется, я заснул, пока читал интервью девушки, которая первой заметила Михаэлу, истекающую кровью.

– Уже ложусь, – сонно забормотал я, а потом весь похолодел, потому что понял, что на экране все еще открыта статья о Ванденберге.

Я потянулся к мышке, чтобы закрыть вкладки, но отец оказался проворнее. Он строго посмотрел на меня и открыл историю браузера, которую я не успел почистить. Ему в глаза бросилось обилие сайтов, которые я успел посетить за последние пять часов.

Это был конец. Я закрыл глаза, зная, что за этим последует.

– Я тебя предупреждал. Разве нет? – спросил отец, и в его голосе я разобрал разочарование и беспокойство.

– Да, но…

– Мои слова для тебя просто пустой звук?

Я замотал головой.

– Лео, я работаю с этим. Я знаю, что это такое, и ребенок точно не должен читать подобное. Черт, я днями и ночами думаю, как тебе помочь, думаю, что мне такого сделать, чтобы ты стал чувствовать себя лучше, но ни один мой совет тебе не поможет, если ты продолжишь цепляться за то, что случилось!

Он повысил голос, но тут же опасливо посмотрел на дверь. В соседней комнате спала мама. Нельзя было ее тревожить.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то это не кончится хорошо, – отец заговорил тише. – Я не смогу тебя везде контролировать, поэтому ты должен понять сам. Понять и остановиться. Тебе кажется, что все под контролем, но ты зациклен. Ты этого не осознаешь, но это в действительности так. Я видел подобное много раз.

Он закрыл лицо ладонью, перевел дыхание и продолжил:

– Займись чем-нибудь. Выбери то, что тебе нравится. Альвин оставил тебе камеру, если ты помнишь. Почему бы тебе не опробовать себя в съемке? Лучший выход из ситуации – отвлечься. Я знаю, о чем говорю.

У меня дрожали руки. Мне было так стыдно, что я вновь заставил отца переживать. Он не заслужил всего этого. Наша семья переживала не самый простой период, и я точно не делал лучше.