Сколько времени прошло? Не знаю. Только бы успеть на операцию.

За дверью шаги, тяжелые, громкие. Несколько человек, почти в ногу. Молчи, Лерка, не глупи, вдруг это охрана вернулась.

Снова шаги – полегче, побыстрее. И смех, женский. Понять бы, кто это, но по смеху узнать трудно.

– Эй! Зайдите, пожалуйста, мне нужна помощь!

Из-за двери доносится опасливое: «Чего?»

– Я Валерия Леонова, врач! Помогите мне, пожалуйста!

Мне несказанно везет. Если бы зашел кто-то опытный и разумный, разборки заняли бы невесть сколько. Вопросы, показания, поиски мужчины, который меня связал… Но ко мне заходит испуганная девчушка, санитарка. Увидев связанную меня, она готовится заорать во все горло, но я быстро с ней справляюсь. Придумываю слезную историю, типа это месть моего бывшего парня, и уговариваю ее не звать на помощь и не болтать, а то, дескать, меня уволят. Как ни странно, девушка мне верит. Перспектива моего несправедливого увольнения пугает ее намного сильнее, чем вид связанной жертвы, поэтому она приносит ножницы, разрезает мои путы и обещает молчать о случившемся.

И я оказываюсь на свободе.

Я должна вызвать если не полицию, то хотя бы больничную охрану. Должна, но… не вызываю. Никому не рассказываю о случившемся. Говорят, быстрые решения самые правильные. В моем случае судить рано, время покажет, но думаю я только об одном: об операции. Причем не какой-то, а самой главной в моей жизни. Меня ждет больной и не только. Решается мое будущее, моя карьера. Ярослав Игоревич выбрал меня, но предупредил, что не потерпит промахов. Я и так сегодня опоздала, а если не явлюсь на операцию… об этом даже думать не хочется.

Да, я должна сообщить о случившемся, но сейчас мне не до этого. Да и что я скажу? Толком не запомнила незнакомца и уж понятия не имею, чем я ему не понравилась. Может, он хотел, чтобы больного оперировали только убеленные сединами эксперты, вот и убрал молодняк. Да и что я предъявлю в качестве доказательств? Чье слово возымеет больше веса – мое или охранника драгоценного олигарха?

Кстати, незнакомец сказал, что уезжает, так его и не найдут. В соседних помещениях никого нет, значит, изолировали только меня, самую подозрительную. После операции я обо всем подумаю и решу, куда заявлять, как и зачем.

С этими мыслями я спешу в операционный блок.

Мне снова везет, несказанно. Слишком занятый подготовкой к операции и осмотром пациента, Ярослав Игоревич почти не заметил моего отсутствия.

– Хватит копаться! – бурчит, отступая от раковины и проходя в операционную. Рядом с ним первый ассистент.

Под маской не видно моего истерзанного кляпом рта и красной полосы на щеках. Страх рассеялся, и я спокойна, как никогда. С мерзавцем, который меня связал, разберусь потом, по-крупному. Пожалуюсь Седову, что один из его охранников принял меня за подозрительную личность, связал и запер.

А пока…

Разминаю затекшие руки и забываю о происшедшем. Мерзавцев много, а меня больной ждет на операционном столе. Да и Ярослав Игоревич следит за каждым моим движением. Словно экзамен сдаю.

Привычный метроном сердцебиений, всхлипывание приборов, стерильное полотно под руками. Под ним Станислав Седов, доверивший нам свою судьбу. Молодой мужчина, у которого, в отличие от меня, сегодня очень неудачный день.

Еще ни капли крови, только яркий свет и запах человеческой надежды. Руки приятно зудят от предвкушения, от грядущего танца, заученного, как молитва.

Мы приступаем. Заканчиваются слова, и начинается танец, грациозный, величественный и спасительный. Говорят, хирурги черствые люди, но это неправда. Мы учимся скрывать чувства, долго к этому привыкаем. Но скажу вам по секрету: то, что происходит сейчас под нашими руками, – чистая, незамутненная любовь.