Новое и окончательное падение с совсем близкой к земле высоты, если быть более точным, с двенадцати метров, произошло спустя еще два месяца. И именно до двенадцати метров удлинились его ноги в последний раз. И даже привычная и надежная трость теперь представлялась тонкой трубой, не способной удержать Ромин вес, готовой переломиться сразу в нескольких местах в любой момент. Пред глазами его все плыло, голова кружилась и тянула куда-то в сторону. С грязными матами, опираясь на трость и стенки, Рома кое-как добрался до туалета, чтобы просто не обгадиться в кровати. Так уж вышло, что Машка с утра уехала в контору, чтобы навести порядок в бухгалтерских отчетах перед выходными, Рома был в доме один. Конечно, она приготовила ему завтрак, однако сейчас ему было ни до еды.

Он должен был упасть. Он надеялся, что ему удастся избежать увечий, однако так больше не могло продолжаться. Смысл происходивших с Ромой мучительных странностей заключался именно в падении. Как тут не верить в судьбу: разве не за этим он поехал с Лехой на заработки? Он упал возле кровати, не спасла и трость, лишь свободной рукой Роме удалось ухватиться за матрас. И вроде Рома просто завалился на пол, но удар оказался слишком ощутимым для него, слишком сильным в его сознании. Соприкосновение с полом могло сравниться с ударом подбитого самолета о твердую мерзлую землю, с ударом тела о бетонный пол при падении с двенадцати метров. Как будто это он находился на той высотной туре, которую перекатывали легкомысленные гастарбайтеры среднеазиатской национальности. Пестрый узорчатый палас комнаты приближался к нему совсем медленно, темнел по мере сокращения расстояния до пола, превращался в черную перекопанную массу. И хоть Рома и ухватился за кровать, он того практически не почувствовал, охваченный огнем ужасной боли, пленившей его с головы до ног. Зато почувствовал и услышал хруст собственных ломавшихся при этом соприкосновении с полом костей…

конец

…Как мне рассказывал Колян по дороге, Ваня – прежний его напарник грузаль – плакал, когда уходил. У него не было другого выхода, но если бы не болячки, Ваня оставался бы на своем рабочем месте, наверное, до конца своих дней.

– Поверь, ты тоже будешь плакать, если вдруг придеться уйти, – загадочно улыбнулся Колян, – За этот маршрут многие в нашей конторе глотку готовы друг другу перегрызть. Поэтому договоренность ездить по очереди. Шесть улиц, убираются два раза в неделю. Так что три раза в месяц точно будешь в шоколаде. Но сразу говорю, этот конкретный маршрут оплачивается лишь в половину рабочего дня.

Это он притащил меня в организацию «…», занимавшуюся уборкой мусора в одном конкретном районе города. Работа, как говорится, не бей лежачего, знай, швыряй себе пакеты и мусорные мешки с отходами в лодку. После работы на складе строительных материалов такая деятельность казалась мне отдыхом.

Данный маршрут выдался мне на второй день работы. Поэтому я был в курсе ограничений по поводу того, что должен был собирать в качестве бытового мусора. Впрочем, все ограничения часто стирались уже по ходу работы, лишь бы не воевать с жителями частного сектора, по которому лодка каталась каждый день. И на многих улицах я прежде никогда не бывал, даже не знал, что такие вообще были у нас на районе. Маршрут, о котором я хочу рассказать, пролегал за пределами городской черты, в частном секторе на самой окраине города, даже выходил за его пределы. Сектор был разделен напополам густым лесным массивом и дачным поселком, за которым начинались дома людей с материальным достатком. Именно там были проложены те шесть улиц, указанных мне Коляном. Признаюсь, я был впечатлен домами, высившимися за заборами из дорогого кирпича или выложенными вручную из камня.