– Как всегда, профессионализм важнее удобства.

Я усмехнулась.

– Ну а как иначе? Клиент хочет идеальную картинку, ему не важно, что я там чуть не улетела вместе с оборудованием.

Мама слабо улыбнулась, а потом, чуть склонив голову набок, спросила, как бы между делом:

– А как здоровье? Ты не переутомляешься?

Я вздохнула.

– Мам, я не ребёнок, я нормально питаюсь, слежу за режимом.

– Да-да, конечно. Чай вместо завтрака, перекусы на ходу, недосып. Алиса, я знаю, как это бывает, ты же понимаешь.

Я покрутила чашку, прежде чем ответить.

– Ты тоже работаешь ночами. Хотя ты замужем за одним из самых богатых людей города.

На секунду между нами повисла тишина. Мама отставила чашку в сторону, провела пальцем по её краю.

– Ты думаешь, деньги Громова означают, что я должна сидеть дома и ничего не делать?

– Нет, не так. Просто… – я подбирала слова, потому что хотела понять, но не задеть. – Ты всегда так много работаешь. Ты уже добилась всего, чего хотела. Ты можешь позволить себе… не знаю, замедлиться.

Она посмотрела на меня долго, и в этом взгляде было что-то похожее на гордость, но с лёгкой грустью.

– Когда ты так долго привыкла бороться, перестать бороться – страшно.

Я промолчала.

– Я не из их мира, Лиса. – Её голос стал тише, но твёрже. – Я не умею сидеть в дорогих салонах, обсуждая модные коллекции и винтажные украшения. Я не создана для того, чтобы быть просто женой успешного мужчины. Я привыкла работать. Я… я так живу.

Она замолчала, но я чувствовала, что в её словах было что-то большее, чем просто привычка к труду.

И она не ошибалась. Она правда не была частью их мира.

Но, с другой стороны, этот мир впустил её в себя.

И Громов, каким бы он ни был, не пытался её сломать или подстроить под себя.

– А как он? Как Олег? – спросила я, решив перевести разговор.

Мама чуть качнула головой.

– Занят, как всегда. Но в последнее время его больше заботит Даниил.

Я подняла брови.

– Что-то случилось?

Она задумчиво повела ложечкой в чашке, прежде чем ответить:

– Олег всё ещё надеется, что Даниил однажды придёт в семейный бизнес. Он дал ему время «наиграться», как он это называет, но видит, что время идёт, а он так и не собирается возвращаться.

Я покрутила в пальцах свою ложку, вспоминая знакомые названия.

– Но ведь у Даниила не просто какое-то хобби. Его компания реально работает. Я же вращаюсь в этой среде – я знаю, кто организует самые дорогие частные вечеринки, закрытые показы и концерты. Его агентство на слуху, он сотрудничает с мировыми брендами, привозит артистов, о которых другие только мечтают. Даже мои коллеги, которые снимают ивенты, говорят, что его команда – одна из лучших.

Мама чуть заметно улыбнулась, как будто ей было приятно слышать это, но она тут же качнула головой.

– Да, это правда. Он талантлив. Но для Олега это всё не имеет значения. Он считает, что это не серьёзный бизнес, а игра в иллюзии.

Я фыркнула, покачав головой.

– Играть в иллюзии и при этом зарабатывать миллионы? Что-то мне подсказывает, что многие мечтали бы так «играть».

Она вздохнула и посмотрела в окно.

– Ты права. Но Олег мыслит иначе. Он не понимает, как можно тратить жизнь на индустрию, где правит мода, эмоции и блеск. Он строил империю, в которой всё держится на расчёте, контроле и долгосрочной перспективе. А Даниил делает ставку на мгновение, на эффект, на тренд. Для Олега это несерьёзно.

Я задумчиво провела пальцем по краю чашки.

Даниил не был похож на своего отца. И, возможно, именно поэтому между ними всегда было напряжение.

Мама посмотрела в окно, задумчиво прикусив губу.

– Знаешь, я думаю, он любит сына. Просто он не умеет показывать это по-другому. Для него лучший способ проявить заботу – это дать Даниилу место в бизнесе, подготовить его, передать то, что он строил всю жизнь. Но Даниил этого не хочет. Он другой.