– Ему сюжеты про души мертвых колхозников больше нравятся, – сердито сказал Сизов.

Мы с Валерой переглянулись. И я объяснил Сизову, что эта идея принадлежит не нам.

– А итальянцам понравилось, – сказал Отар Тенеишвили. – Но я сказал, что мы это уже снимаем.

– Гия, – тихо спросил Андрей, – а я здесь зачем?

– Котов вместе со мной гонять будешь!

Познакомились мы с Николаем Трофимовичем Сизовым так. Я курил в коридоре монтажного цеха, а по проходу, соединяющему монтажный цех с тон-ателье, шел мужик, большой как слон. Подошел и спросил, как пройти в кабинет директора.

– Директор какого фильма вам нужен? Их здесь больше сотни.

– Директор киностудии «Мосфильм».

– Дойдете до конца коридора, потом спуститесь на два этажа по лестнице вниз, потом налево в коридор, потом направо по коридору, там вы увидите проход через павильон, пройдете, окажетесь в коридоре с той стороны, там налево – до лестничной клетки, спуститесь на один этаж, дальше идете, сворачивая только налево. Увидите на стене фотографии из фильмов и почувствуете запах столовой, здесь резко сворачиваете направо в вестибюль, там два лифта, вы садитесь в правый, нажимаете четвертый этаж и кнопку «ход». (Классик советского кино Александр Довженко сказал, что на «Мосфильме» есть места, куда не ступала нога человека.) На четвертом этаже выходите, пройдете предбанник и заходите в приемную, а там симпатичная секретарша Рая вам скажет, что на «Мосфильме» сегодня директора нет – старого сняли, а нового еще не назначили.

– А я ей скажу, что уже назначили и чтобы несла два чая. Один для директора, а второй товарищу, который его сюда проводил.

Бывший начальник милиции Москвы, генерал Сизов был человек сообразительный.

Трофимыча на студии боялись и любили. Боялись, потому что человек он был властный и упрямый. А любили за то, что он был справедливым и отзывчивым. Сизов многим помог с квартирами, пропиской и выездом за рубеж. (Срабатывали старые связи.)

На следующий день на студии «Чинечитта» в кабинете Дино стороны сели обсуждать договор. Я пытался объяснить, что рано что-то решать: сценария еще нет и в помине. Они сказали, что этот вопрос обсудят отдельно, и занялись делом. Согласовали количество дней съемок в Италии, количество дней съемок в России, состав итальянской группы, которая приедет в Россию, состав советской группы, которая приедет в Италию, количество и метраж павильонов в Италии, количество и метраж павильонов в России, аппаратуру, пленку, монтаж, запись музыки, перезапись. Договорились, что название фильма «Альберто и Маша» на хлопушке напишут на двух языках, на английском и русском. И подписали. С итальянской стороны – Дино Де Лаурентис, с советской стороны – Сизов.

И предоставили слово мне. Я сказал, что когда у режиссера и актера абсолютно разное видение фильма, надо кого-то из них менять. А поскольку картина делается только потому, что в ней будет играть Альберто Сорди, надо менять режиссера, то есть меня.

^{>Не надо было!}

– Ну, это ты напрасно! – обрадовались они.

И дружно отправились на банкет в посольство.

А я сказал Валере:

– Пойдем где-нибудь посидим.

Между прочим. Почти два года я потерял на той совместной мерихлюндии. И поделом мне!

Не надо было браться за постановку фильма, от которого отстранили Мастера.

Не надо было нарушать слово, которое дал сам себе, – не снимать ничего по заказу.

Не надо было ехать в Рим, когда не выпустили соавтора. (Прости, Вика.)

Посидели мы с Валерой в одном баре, потом в другом, идем в третий. Слышу, кто-то позвал:

– Синьор реджиста!