Айнура орудовала на кухне: на столе ждали его глазунья из четырех яиц, салат, бутерброды с маслом и сыром. Еще кофе со сливками.

– Завтрак уже готов, – обрадовался спортсмен.

Султан быстро закрылся в ванной, встал под душ. Побрился, почистил зубы и вышел благоухающим и свежим. Айнура выглядела подавленной и вообще чувствовала себя неважно. Пила чай, взяла в руки бутерброд, но не доела.

– Сейчас мне на работу, а ты живёшь где? – спросил Султан. – Отсюда далеко?

– Ищу работу. Пока ночую с девушками, – ответила Айнура, после чуть понизив голос, спросила. – А можно несколько дней побуду у вас?

Султан молчал, тогда она добавила:

– У него было много денег, все забрал?

– Я не беру чужие! – свирепо ответил он. – А то, что полагалось – при мне.

Айнура посмотрела на него испытующе – поверила похоже и добавила:

– Деньги все же имеешь, верно?

– Их сегодня отправлю домой. Хочешь – оставайся. Уберешь тут комнату, приготовишь и прочее. Однако за это получать не будешь. Если такое условие устраивает, то оставайся. Нас много, еще один человек – не бремя. Марии Ивановне скажу, что ты родственница. Но если вздумаешь кому-нибудь раскрыть рот о вчерашнем случае, то пеняй на себя. У меня тяжелая рука, боксирую уж десяток лет.

– Никто не сказал, что я трепачка. Считайте, что у меня рот в замке. Пусть накажет Тенири, пусть духи предков мои ударят меня!

– Хватит, я сказал это для порядка. Но, все же надумаешь – последствия будут плачевным.

– Не надо меня пугать, я еще вчера ночью дала себе обет молчания.

Призадумался Султан, тревожиться нет повода. Кто на него в органы жалобу подаст? Арнольда самого нет, гастарбайтеры точно не пойдут. Соседи по даче? Очень уж нужно за малознакомого заступаться. Время убивать. Если даже Айнура кому-нибудь расскажет – кто воспримет всерьез женщину мигрантку? Главное – доказать. Привел бы он кого-нибудь собой и тот бы стал свидетелем – другое дело. Успокоился чемпион. А душа торжествовала от сознания того, что он освободил мигрантов от придуманного Арнольдом налога – платы за прописку не существующей жилплощади. Главное – повезло родным в Чеч-Тюбе. Ему представилось, как завтра же при получении из банка денежного перевода, дядя и отец пойдут на базар купить барана. Устроят угощение соседям, придут всем селом. Это человек сто и более. Всем будет свежий бульон и мясо. На столе будут сладости, фрукты, боорсок4, испеченный из белой муки и прочая еда, необходимая для каждодневной жизни человека. Братишкам и сестрам купят кое-какие тряпки, книжки даже игрушки. И все в деревеньке увидят, как Султан поддерживает родных и близких. И когда нужно будет детям приводить пример, назовут имя Султана. Приятно было чемпиону в эти минуты.

Султан помог Айнуре устроится дворником, и жила теперь вместе с ними. А боялся он потому, как она могла сболтнуть про историю в Переделкино. Поэтому, в разгар зимы, бригадир, не обнаружив их у входа стадиона, где они должны были еще мести, забеспокоился не в шутку. Обегал все вокруг и, наконец, нашел их в магазине сэконд хэнде, что на соседней улице.

Вывел их за собой Султан из магазина и по дороге стал рассказывать, что встретил в конторе директрису. Также от себя добавил, что скоро у них зарплата в разы увеличится. Шли они в ряд, плечом к плечу, жгучий морозный ветер мешал им идти, Султан был в середине.

– А когда это «скоро»? – спросила Айнура.

– С нового года, – ответил бригадир. – А когда же еще, если не в начале года?

– В разы? – переспросил Ташкаев. – Ведь наши зарплаты не для богатых…

– Мария Ивановна для нас старается, она шустрая! – сказала жена дворника.