А призрак вскоре переместился в район автодороги на Семипалатинск. Многие шофера видели его. Они народ суеверный и боялись видения панически. В темноте старались не ездить. Если вдруг замечали белую фигуру впереди, останавливали машину и прямиком в степь. Неважно – зима или лето, падали ничком, закрывая глаза и уши. Не остановишься – беды не оберёшься. Примеров тому было немало. Появились и другие сущности в виде соединённых между собой полупрозрачных сфер, чем-то похожие на детские игрушки. Внутри каждой сферы ярко светился, переливаясь, красный шарик. Население боялось их даже больше, чем белого призрака. Видевшие их долго на этом свете не задерживались. Эти события всего лишь незначительный штрих в огромном кровоточащем портрете логова Дракона. До сих пор в выжженных степях бродят неприкаянные души жертв полигона. А борьба с этим злом была долгой и напряжённой.

Ничто не вечно под Луной. Вот и Дракон издох, но успел отравить своим ядом множество людей. И для них получение реальных компенсаций и льгот несомненно важнее, нежели сооружение помпезных памятников на многострадальной земле. Ведь компенсации примерно в 300 долларов тем, кто в течение сорока лет подвергался постоянному радиационному воздействию, разве не насмешка?

А проведение псевдонаучных конференций, нагло отрицающих огромный вред, нанесённый полигоном многострадальному населению, разве допустимо? Даже у животных можно заметить сострадание к себе подобным. А уж людям это Богом велено.

Из города А. в соседний город С. можно добраться автобусом или поездом. Примерно на полпути между этими городами расположен городишко В. Автобусное и железнодорожное расписания составлены таким образом, что Вы выезжаете из А. вечером, ночью прибываете в В, а следующим утром – в С. Обратно – такая же картина. Таким образом Вы попадаете в В. всегда ночью. И всплывшее из глубин памяти словосочетание «Город Вечной Ночи» полностью соответствует нашему случаю.

Чтобы узнать, бывает ли там день, нужно выйти из автобуса или поезда и остаться. Но делать этого не хочется. Уж очень удручающее впечатление производит этот городишко. Вокруг В. простирается степь в худшем значении этого слова. Вернее, даже не степь, а выжженная каменистая пустыня, где весной ненадолго появляется какая-то растительность, но безжалостное Солнце быстро её уничтожает.

Примитивные городские строения как бы приплюснуты к земле неведомой силой. Дома в три этажа здесь редкость. В годы тоталитаризма здесь был один на весь город кинотеатр, который благополучно сгорел, и никто до сих пор его восстановить не догадался, Дом культуры с библиотекой был переоборудован под ресторан, а книги вывезены на городскую свалку. Ещё чем этот город безусловно запоминается, то это пивом отвратительного качества, которое все пьют за неимением другого.

Впрочем, водка здесь не лучше. Говорят, всё дело в местной воде.

Короче говоря, летом – жара и пыль, зимой – неимоверный холод, и круглогодичная тоска. Когда-то здесь стояла воинская часть и её командир, одурев к концу лета от жары, пыли и водки, как-то уж очень изощрённо истязал своих солдат. Пока не получил пулю в спину.

Воинская часть вскоре тихо исчезла. То ли её перевели куда-то, то ли солдаты просто растворились в дрожащем знойном мареве. Этот эпизод как нельзя лучше характеризует непростую обстановку в этом забытом Богом местечке.

Похоже, что у города иссякли силы в отчаянной борьбе за существование, и он сейчас медленно умирает.

Как и чем тут люди живут, непонятно. Во всяком случае, у меня сложилось впечатление, что большинство жителей этого города стремятся куда-нибудь уехать. Потому, что любой автобус или поезд, приходящий в В. пытается штурмом взять толпа аборигенов. Все они какие-то взъерошенные, взбудораженные.