Артем еле успевал переводить задаваемые командиром вопросы. По мере того, как немец их выслушивал, его лицо все сильней вытягивалось от изумления.

– Кто вы? – ответил он вопросом на все вопросы.

– Он спрашивает – кто мы? Сказать? – спросил у командира Артем.

Дмитрий Николаевич задумался. По законам элементарной морали они сейчас должны помочь экипажу, терпящему бедствие. Но это означало бы полностью себя разоблачить. А тут как назло еще связи со штабом нет никакой! А с другой стороны: не может такая катастрофа остаться незамеченной. Рядом была тьма других кораблей. Наверняка уже всех спасли. И что делать с этим выряженным в такую странную форму немцем?

– Да, скажи. Но предупреди, что домой он вернется не скоро. В лучшем случае передадим на наш корабль, если штаб организует встречу. А если нет, то будет кататься с нами до окончания похода.

Артем дружески похлопал немца по плечу:

– Не волнуйтесь. Вы на борту российской подводной лодки. Разумеется, мы вас вернем домой, но не сразу. Придется потерпеть.

– Русские! – выкрикнул вдруг немец и, вскочив, сел на край койки. – Вы русские?!

– Он так удивляется, будто Россия уже тысячу лет как вымерла, – оскорблено прокомментировал поведение спасенного Артем. – Русские, русские! – передразнил он немца. – А ты кого хотел увидеть – армян?

– Кто-нибудь хоть что-то понимает? – развел руками Дмитрий Николаевич. – Я лично ничего!

Но тут вдруг опять заговорил немец, а затем поднял вверх руки и замер.

– Что он там лопочет?

Артем помедлил: с чего начать? И подать это в виде шутки или диагноза?

– Он сказал, что его зовут Отто Витман и он знает, что русские не соблюдают конвенцию о военнопленных, но просит его не расстреливать, так как он может быть нам полезен. Еще он говорит, что он из семьи рабочего и никогда не питал ненависти к коммунистам.

Теперь задумался даже не любитель напрягать голову Сан Саныч:

– Тут одно из двух: или лето на дворе, потому и лыжи не едут, или мы в центре какого-то дурацкого розыгрыша. Командир, может, дать ему по зубам, а то его шутки начинают меня доставать?

– Погоди, может, он больной. Сам же видел, сколько он в холодной воде болтался. Доктор, спроси: что случилось с кораблем и почему его не спасли вместе с остальными?

Решив для себя, что молчание может его погубить, Отто теперь говорил долго, обстоятельно, и, заглядывая в глаза доктору, старался угадать, какое впечатление производит его рассказ. Командир терпеливо ждал, когда Артем начнет переводить ему монолог спасенного. Наконец, заинтригованный растерянным видом доктора, он дернул его за рукав:

– Ну? Не томи!

– Товарищ командир, учтите, что это говорит он, а не я, – Артем вздохнул: – В общем так. Немец утверждает, что они вышли в атаку на американский транспорт, но неожиданно появился эсминец. Их лодка не успела погрузиться, и глубинные бомбы накрыли ее на малой глубине. Он успел надеть жилет, и его выбросило на поверхность вместе с воздушным пузырем. Что стало с остальными членами экипажа, он не знает. Видел, как поднялись винты и лодка камнем ушла под воду. Дальше он ничего не помнит, потому что его оглушило.

Тут уже не выдержал замполит:

– Так он что, считает, что он еще тот немец? Он думает, что перелетел к нам оттуда, из тех времен? Говорю же вам, давайте ему зубы выбьем. Вы что, не видите, что он над нами издевается!

– Да погоди ты! – оборвал его командир. – Док, расспроси, как называлась лодка? Как имя командира? Где их база? Сумасшедшие обычно путаются в мелочах.

Выслушав ответ немца, Артем неопределенно пожал плечами:

– Самое интересное, товарищ командир, что он совершенно не путается. Из базы в Бресте их подводная лодка U-84 вышла неделю назад. Командира зовут Хорст Упхофф. Он даже готов перечислить по именам весь экипаж. Поверьте, я все перевожу правильно. Но ему здорово досталось. Типичный бред воспаленного мозга. Переохлаждение и все такое прочее. Думаю, я за ним присмотрю, отоспится, отдохнет и придет в себя. Надо всего лишь подождать.