– Мне хотелось размяться, – ответила Морни, лениво глядя по сторонам. – А они идеально для этого подходили. Нужно поддерживать форму.

– Врешь ты все, – сказал гоблин, вгрызаясь в куриную ножку.

Он прожевал и продолжил:

– Просто ты выпендрежница. Тебя хлебом не корми, дай всем показать, какая ты крутая. И посверкать своей тощей задницей. Когда-нибудь меня прикончат, пока ты будешь выбирать, из какой дырки эффектно выпрыгнуть. И эта твоя сердобольность достала. Ты всегда вырубаешь, связываешь там, где достаточно чиркнуть ножичком. Приходится возиться с этими веревками и кляпами. Мы теряем кучу времени.

– Просто за кражу – темница. А за мокруху – плаха, – раздраженно ответила Морни.

– Да-да, конечно. Мне можешь не рассказывать. Просто ты размазня…

Тут гоблин затих, потому что трудно разговаривать, когда тебя душат.

Рука Морни сама собой стиснула зеленую шею. При этом она сидела в той же непринужденной позе и потягивала коктейль.

– Какая я? – с нажимом спросила Морни.

– Ты… жж… жестокая… – прохрипел Хруст. Хватка ослабла, но его не отпускали. – Самая жестокая. Ты – безжалостное чудовище. Кошмар воплоти. Сеющая смерть дочь ночи.

– Хорошо, – улыбнулась Морни, – а еще?

– Ты скромная! Самая скромная из всех моих знакомых. Королева скромности!

– Так-то лучше, – сказала она и отпустила его. – Расскажи лучше, где ты прятал карты?

– Я играл честно, – подло усмехнулся Хруст, потирая шею. Однако никаких обид по поводу сеанса удушения не выказывая.

– Ну мне можешь не рассказывать, – прищурилась она на него.

– Это мой секрет, сестренка.

– Ну все-таки?

После этих слов он засунул руку в штаны сзади и стал там шарить с сосредоточенным лицом.

– О Гидра! – Морни отвернулась. – Бэрвирун, плесни-ка чего-нибудь покрепче. Я должна это развидеть.

Время шло своим чередом. Вечер сменился дождливой ночью. Трижды отгремели «медвежьи задницы». Разбойники уговорили молодую веселую подавальщицу и пару разбойниц станцевать на столе. Половина гостей ушла спать, и в зале стало посвободнее, хоть и по-прежнему не было ни одного пустующего стола, но и не было уже той неприятной толкотни, из-за которой Морни и полезла наверх. Другая половина гостей продолжала отдавать должное местному пойлу. За свою цену оно было очень даже ничего. Таверна стояла на одном из самых не популярных трактов, почти в лесу, и новые посетители сюда захаживали редко. Это было местечко «для своих».

Съев утку, Морни снова ускользнула куда-то под потолок и пропала из виду. От еды и хмеля она расслабилась, и её потянуло в сон. Барабанящий по крыше дождь и далекий гром баюкали её. Притворяющийся вусмерть пьяным Хруст играл в кости с парой мужиков и одним полуорком. Которые, в отличие от него, были в самом деле сильно во хмелю, поэтому не обращали внимания, что он перед каждым броском подозрительно долго чешет задницу.

В общем, это был типичный вечер в разбойничьем притоне, пока не…

Массивная толстая дверь, вся в железных полосах, закрытая на прочный засов, пошатнулась от ударов снаружи.

Казалось, в неё лупят тараном.

Вышибала посмотрел в маленькое смотровое окошко и затем открыл дверь, впуская нового гостя.

Тот переступил через порог, и в этот момент в небе сверкнула очередная молния.

Во вспышке небесного света перед разбойниками предстал полуобнаженный загорелый мужчина, казалось, состоявший из одних мускулов и шрамов. Чуть вьющиеся волосы цвета вороного крыла рассыпались по широким плечам. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка из шкуры с мехом, такие же сапоги и плащ за спиной. На шее висел амулет из золотых колец и клыков животных. Руки защищали широкие металлические браслеты на все предплечье. Над правым плечом торчала крестовина двуручного меча незаурядных размеров.